Тысяча эпох. Искупление. Адела Кэтчер
во время первой постановки. В ярком свете гримерной красивые изумрудные ткани выглядели еще дороже, а черные волосы блестели, рассыпанные по плечам.
Лун Ань отложил расческу и повернулся к нему. Ван Цин улыбнулся и помахал рукой почти перед его лицом.
– Минако сказала мне, где ты. Она очень милая, даже угостила меня вкусным, – с этими словами Ван Цин выставил перед собой вторую руку, которую до этого держал за спиной с таким видом, словно собирался отдать Лун Аню долгожданный подарок. В его пальцах было зажато небольшое красное яблоко. – Будешь?
Лун Ань покачал головой и поднялся с места.
– Уходи. Нам нельзя вот так видеться.
Поняв, что быстрее будет уйти самому, он сделал несколько шагов к двери, но Ван Цин появился прямо перед ним. На его лице было написано неподдельное удивление.
– Почему нельзя?
Лун Ань попытался его обойти. Ван Цин со смехом снова преградил ему путь.
– Сейчас не время.
Чего он не ожидал, так это того, что Ван Цин, услышав это, звонко рассмеется. Он подкинул яблоко и ловко поймал его.
– Раз ты не хочешь, я сам съем, – сказал он, откусив большой кусок от блестящего красного бока. – М-м, сладкое, зря отказался. И чего ты опять морозишься, у нас сейчас нет сценария.
Лун Ань вздохнул.
– В том-то и дело. Это нарушает ход эксперимента.
Ван Цин пожал плечами и продолжил хрустеть яблоком.
– Раз мы играем кого-то, почему бы не познакомиться нормально? Я специально пришел к тебе в образе, чтобы у тебя там не сбилось ничего, – он приблизился к Лун Аню и постучал указательным пальцем по его виску. – Кстати, почему тебя не обрядили во все это? Знаешь, как жарко в этом костюме? Тут два слоя, вот, глянь.
Ван Цин отвел от груди край верхних одеяний, продемонстрировав серую ткань под ними. Лун Ань почувствовал тот же укол раздражения, что и во время последней медитации. Все и так шло не по плану, потому что он не увидел ничего нового, не продвинулся в ходе эксперимента, и то, что творил сейчас Ван Цин, вот так встречаясь с ним вне действа, могло сделать еще хуже.
– Так нужно, – ответил он на его вопрос и снова попытался уйти.
Ван Цин, сунув в рот остатки яблока вместе с маленькой сердцевиной, торопливо удержал его на месте. От его прикосновения через ткань рубашки по телу прошлась дрожь, а раздражение стало еще сильнее. Доктор Фа предупреждала его, что медитации могут привести к странным ощущениям в теле, потому что внутренняя энергия начинает вести себя по-другому, но раньше побочных эффектов не возникало. Что-то подобное случилось с ним на первой постановке, когда Лун Ань, сам не зная зачем, подался к Ван Цину, попытавшись его схватить.
– Да что ты такой дикий? «Не время, не время». Вот же заладил, мы так весь сценарий здесь отыграем, и ты не скажешь мне ни единого слова, кроме того, что там написано. Может, я хочу узнать тебя получше, – сказал Ван Цин.
– В этом нет необходимости.
Ван Цин надул