Откупиться, чтобы выжить. Магдалина Шасть
и на контакт не выходил, что, при его общительной натуре, выглядело очень странно. Свой рассказ про деда он так и не рассказал.
Дни сменялись ночами, а ночи – днями, но ничего не менялось: Миша не участвовал ни в их общих посиделках возле костра, ни в спортивных соревнованиях, ни в занятных интеллектуальных играх. Даже свои любимые шахматы на улицу не выносил. Скоро классный руководитель Приходько поняла, что член коллектива в беде и его нужно спасать.
– Нортенко, зайди ко мне, дело есть, – объявила она после обеда строгим голосом. Миша, которого добрая Наталья Степановна никогда по фамилии не называла, удивлённо вздрогнул, допил свой компот и согласно кивнул.
Уже через пять минут рыжий понуро сидел в её комнате на табурете, равнодушно разглядывая свой безнадёжно дырявый полосатый носок.
– Миша, одному нашему другу требуется помощь товарища, – объявила учительница решительно, – Наш друг в беде!
Отзывчивый и добросердечный Миша поднял на Наталью Степановну взгляд, полный сопереживания и интереса. Его потухшие серые глаза снова озарились светом жизни.
– Я всегда готов! – отозвался мальчик бодро, – А что нужно делать? – Наталья Степановна выдохнула. Кажется, дело не безнадёжно.
– Нужно с ним поговорить. И не просто поговорить, а откровенно, без утайки. Доверительно, понимаешь? – учительница порывисто поднялась со своего стула и схватила со стола кувшин с питьевой водой, – Будешь? Колодезная.
– Нет, не хочу. Я компоту напился. А кто… кто в беде? – Миша заметно оживился и уже ёрзал на табурете, нетерпеливо суча ногами. Теперь он напоминал самого себя: активного и целеустремлённого мальчишку.
– Пионер Михаил Нортенко, в беде твой классный руководитель. Помощь нужна мне, – объявила учительница торжественно, всем видом показывая, как ей плохо, – Кажется, я совершила большую ошибку, но поговорить об этом с кем-то из взрослых не могу, потому что меня осудят.
– К-какую ошибку? – от волнения Миша начал заикаться. Не так часто взрослые люди доверяли ему свои тайны, и от навалившейся ответственности у мальчишки спёрло дыхание.
– Это я разрешила Маше рассказать свою историю. Прости меня, Миша. Я не думала, что окажешься настолько ранимым и испугаешься, – выпалила Наталья Степановна одним махом и скосила хитрые глаза, наблюдая за реакцией ученика.
– Испугаюсь? – вспыхнул мальчишка алым пламенем – провокация педагога достигла своей цели, – Да ничего я не боюсь! Ни тараканов, ни мышей, ни крыс. Я не трус, я… Просто этот Машкин Володя… Не Володя он, Наталья Степановна? Не Володя, а Валя! Теперь я стопроцентно в этом уверен, понимаете?
– Валя? – Наталья Степановна ничего не понимала.
– Слушайте! Я и сам не сразу догадался, пока Машка не сказала, что это на Ленина, 13 было. Слушайте!
В одном страшном-страшном городе, в страшном чёрном доме жила маленькая девочка.
– Миша, не сгущай краски, пожалуйста, – возмутилась Наталья Степановна, присаживаясь за свой стол и собираясь что-то конспектировать, –