Присвоенная. Марина Багирова
красивым мужчиной, она висела на нем клещом, влюбленно заглядывая в лицо. В ее руках колыхался огромный букет банальных красных роз. Он же между поцелуями скучающе скользил взглядом по окружающим, по деревьям, по кустам, за которыми стояла я. Иногда мимолетно ей улыбался, и я, видя эту натянутую улыбку, вдруг вспомнила Дашку…
Внутри меня все похолодело, как только я сообразила, что это значит.
Непроизвольно я отшатнулась и отступила на несколько шагов. Под ногой треснула ветка. Едва слышно, но звук принес инстинктивное понимание: меня услышали! Когда я подняла глаза, Кристоф смотрел прямо на меня – туда, где я пряталась. А на его лице было знакомое пугающе-хищное выражение!
Уже не таясь, я повернулась и помчалась сквозь сад, ощущая за спиной стаю волков. Я не имела понятия, что плохого сделала, но чувствовала – платить придется!..
Влетев в свою комнату, я захлопнула люк и придавила его креслом – внутренней задвижки, увы, не было. До поздней ночи я боялась сомкнуть глаза, на всю жизнь возненавидев подобный вид страха (хотя страх – благородное чувство, как любила саркастически повторять Мойра).
Но постепенно шелест дождя меня убаюкал…
Я проснулась с ужасной головной болью. Железные тиски так сжимали мою бедную голову, что перед глазами все плыло и темнело. Тело ломило в суставах и саднило, как сплошной синяк. Ко всему прочему еще и подташнивало. Для полноты картины не хватало лишь боли в горле.
Проклятый вирус! Только его мне еще не хватало.
В моей прошлой несчастливой (как мне раньше казалось) жизни, чувствуя себя так ужасно, я бы осталась в постели, ко мне бы пришел врач и назначил лечение. А после я, раздражаясь от скуки, лежала бы под теплым одеялом столько дней, сколько понадобилось бы для полного выздоровления. Но сейчас я могла о подобном только мечтать. Нужно было вставать.
Собрав все силы, я поднялась, стараясь удержать голову в целости.
В ушах загудело, и на минуту я ослепла. После некоторого времени, проведенного в неподвижности, шум утих, а в глазах постепенно прояснилось.
Одевшись и немного походив по комнате, я ощутила некоторое облегчение и уже увереннее пошла умываться. Головная боль все еще сильно досаждала, но теперь, вне зависимости от моего самочувствия, распорядок дня подчинялся нерушимым правилам…
В лаборатории все было как всегда: яркое, но не режущее глаз освещение, тихое гудение приборов и неизбежный запах реактивов. Сев в свое обычное кресло, я по привычке закрыла глаза. Но в тот день это был не просто жест, отгораживающий меня от реальности, – я была больна. Мне предстояла очередная серия исследований, и мысль о ближайших часах вызвала невольный стон. «Не выдержу», – прошептала я сама себе.
– Выдержишь. – Этот голос всегда окутывал меня спокойствием. – Раньше выдерживала, выдержишь и сейчас.
Я открыла глаза: Кайл…
Внимательный взгляд, теплая улыбка. Широкоплечий, он был немного выше меня. Всегда аккуратен в одежде, в прическе