Покоренный Кавказ (сборник). Альвин Каспари
об убиении начальников, пробились к берегу залива и уже на судах уплыли в Баку. В Гилянской провинции персы тоже исподтишка прирезывали одиночных русских, и завоевателей было так мало, что «о воздаянии по заслугам», подобно краснощековскому, не приходилось думать.
Послепетровские успехи и неудачи
Смерть Петра Великого ободряюще подействовала на персов и дагестанцев. Они вообразили, что теперь, при столь прискорбных для России обстоятельствах, они без трудов прогонят русских. Адиль-Гирей, шамхал тарковский, возмутился первым; в Гилянской провинции, начальником войск которой был назначен молодой сподвижник Петра Великого бригадир Василий Яковлевич Левашев, от осмелевших персов не было русским покоя. В Дербенте всюду раздавались угрозы вырезать русских, но богатыри продолжали держаться стойко. Эта стойкость их прямо производит впечатление чудес… Шамхал тарковский, уцмий каракайтагский и хан казикумыкский с двадцатипятитысячным скопищем кинулись на Сулак, дабы разорить сулакскую линию. Их массовый удар обрушился на передовой Аграханский редут, ничтожный по своим укреплениям. Но нападавшие не осилили и его. Вылазки гарнизона привели их в беспорядок и заставили уйти ни с чем прочь.
Уйти ни с чем! В Аграханском редуте защитниками были всего пятьдесят пехотинцев и сто терских казаков. Таким образом, всего-навсего полтораста человек разогнали двадцатипятитысячное скопище горцев.
Вскоре после этой попытки к Матюшкину подошли подкрепления из России. Теперь уже беспрепятственно можно было «воздать по заслугам» тем, кто был того достоин. По приказанию Матюшкина полковник Еропкин разорил Тарки, а генерал-майор Кропотов выжег почти все аулы во владениях шамхала. Результатом такого «воздаяния» было то, что Адиль-Гирей явился сам с повинною и после суда, как государственный изменник, был сослан в Колу, звание же шамхала по высочайшему повелению было уничтожено.
Но это не улучшило положения русских в завоеванном крае. Надвигались сразу две грозы: одна с берегов Босфора, из Константинополя, другая из… Петербурга. Порта воспользовалась внутренними беспорядками в Персии. Шах персидский Тохмасиб должен был одновременно бороться за власть с афганским ханом Эшрефом, завладевшим уже Испаганью, с Аббас-Кули-ханом персидским и самозванцами. Порта поддерживала всех претендентов на персидский престол в надежде, что тот, кто осилит, поможет вытеснить русских из Дагестана. В Петербурге судил и рядил дела хитроумный Остерман, а вершил их «счастья баловень безродный» Меншиков, против которого бессильна была теперь петровская дубинка. Меншикову персидские завоевания никакой личной выгоды не представляли, и он желал отделаться от них. Остерман, этот придворный политик, играл в руку всесильного Меншикова и доказывал, что возиться с Персией и Дагестаном не стоит. Все, что ни предпринимали на Кавказе Матюшкин, Левашев, Еропкин, Шереметев, прекрасно видевшие, как нужно действовать с азиатами, тормозилось