Костя в школе. Класс 9-й. Евгения Сергеевна Теплова
Антон, – подтвердил я.
– По коням! – вдруг крикнул Даня вместо «лошади готовы!», но в любом случае спас нас.
– Отлично, я сейчас, – отозвался Никита-Хлестаков.
– Как-с? – очнулся я. – А когда же… бракосочетание так сказать…
– На одну минуту, – отмахнулся Никита. – Завтра же назад. Прощайте, любовь моя, – обернулся он к Вергилии. – Прощайте, душенька. Прощайте, Антон Антонович! Премного благодарен за всё…
Никита расшаркался, а мы с Марусей и Вергилией помахали ему руками.
Все напряжённо ждали вердикта нашего продюсера. Но он молчал – кажется, что-то прикидывал.
– Неплохо, – наконец сказал он и остановил взгляд на Марусе (у меня сердце в пятки ушло), и, подумав, продолжил: – Мария, я, конечно, понимаю, что перевоплощаться в собственную противоположность не просто… (Маруся покраснела ещё гуще). Но всё-таки постарайтесь, чтобы Сквозник-Дмухановский не тонул в ваших глазах. Костя, не смотрите на супругу вообще, запомнили? За руку хватайте не глядя, ясно? (Я кивнул). А то у нас теперь вместо комедии «Ромео и Джульетта» получается. На Шекспира тоже когда-нибудь замахнёмся, а пока… пока давайте немую сцену, и я побегу.
– Совсем немую? – уточнила Людмила Ивановна.
– Ну что не понятно? – неожиданно рассердился директор. – С почтмейстера, с почтмейстера.
Матвей, вынув из кармана хлестаковское письмо, отправился на сцену. Директор по ходу сделал ещё несколько ценных указаний, похвалил нас и убежал на совещание.
Людмила Ивановна так перенервничала, что отпустила всех с миром домой. По завету директора я попрощался со всеми, не глядя на «супругу», но внутри всё ликовало.
– Ну вы со Скворцовой это просто умора, – посмеялся надо мной Никита, когда мы спускались по лестнице. – Красные, как раки, сцепились клешнями и не могут расцепиться. «Ай, Антон, ай Антон». «Ай, Ромео, ай Джульетта».
Я рассмеялся.
– И долго это будет продолжаться? – поинтересовался Никита.
– Директор вроде надеется к Новому году уложиться.
– Я не про это.
– А про что? – уже догадался я.
– Нравится вам? Признайся.
– Да что тут может нравиться? – вздохнул я.
– Так, мальчики, про субботу никто не забыл? – обгоняя нас, спросила Вергилия.
Мы помотали головами.
– Кость, завтра ещё раз сверим часы.
– Угу.
– Ты уверен, что не подставляешь дядю? – усмехнулся Никита, когда Вергилия скрылась из виду.
– Я уверен, что ничего не выгорит, – ответил я. – Зато попируем на славу.
Дядя Вадик
Тут надо пояснить, что у меня есть дядя, папин младший брат Вадик. Они с папой не похожи ни капли, ни в чём. Папа – среднего роста и худой, дядя Вадик – выше и толще, папа – тёмный и с бородой, дядя – светлый и без бороды, папа – общительный, дядя – молчаливый и даже нелюдимый, папа – гуманитарий, дядя – физик и математик. Из сходств – только общие жесты и словечки, ну и, может, аккуратные носы.
Мама пыталась призвать дядю на мою войну с математикой