Самая трудная победа. Анастасия Александровна Калько
безнадежно проигрывает и не стал его продолжать.
– Вы уже, наверное, догадались, – Линда подняла очки на макушку и посмотрела на него в упор, и Хенсли поразился, какой холодный, цепкий и жесткий взгляд у этой привлекательной молодой женщины. В очках ее лицо казалось мягче. – Вам ведь не нужен клуб. Вы решительно настроены его закрыть. А для Курта "Рим" – это все. Дело его жизни. То, к чему он шел не один год и не мыслит жизни без него.
– Даже так?
= Да. И еще одно… Среди членов "Рима", имеющих доступ в зал с ареной, были очень влиятельные люди. Ваша самодеятельность им не по нутру. А многие из них далеко не так принципиальны, как Курт.
– Это угроза?
– Это предостережение, мистер Ли. Не далее, как вчера на бранче в ГИДРОБИО один из них, сенатор, бурно выражал желание "оторвать башку этому выскочке", то есть вам. А я этого человека хорошо знаю. У этого психа слово с делом далеко не расходится. И поэтому я решила поговорить с вами… Все же вы оставили Курта в живых, и я не могу допустить, чтобы вам свернули шею.
– То есть вы, – Хенсли привстал, – хотите, чтобы "Рим" снова заработал? И снова на утеху богатым отморозкам пролилась кровь? Да вы с ума сошли?
– О, черт, я же вам сказала: на арене никого не убивали! – Линда хватила кулаком по столику. На мгновение итальянская горячность взяла верх над немецкой прагматичной рассудительностью. Чашечка с кофе упала на пол, украсив ковер живописными пятнами. – Извините… То, что произошло с мистером Макмерфи – единичный случай. По моей вине.
– А потом? Нас преследовали по всему штату, моих родных чуть не убили, разгромили и сожгли ферму – и это тоже единичный случай? Специально для меня?
– Именно так. Тут вы виноваты, – Линда уже взяла себя в руки и снова говорила ровным твердым голосом. – Для Курта очень много значит его статус непобедимого бойца, уверенность в своем превосходстве перед всеми. Ради того, чтобы его сохранить, Курт прикладывает множество усилий, он очень упорен и не отступается, как бы трудно ему ни было… А вы сунулись ему под руку, застали врасплох, ударили, когда он разворачивался для боевого приема – и он потерял равновесие и повредил лицо о зеркало… Для Курта это нож острый, вот ему и снесло крышу. Я его останавливала, просила охладить мотор – так недолго было нажить себе серьезные проблемы… Но в таком состоянии он не слушал даже меня. Вот и доигрался, – вздохнула она, – по-моему, потеря статуса непобедимого бойца ранит его сильнее, чем утрата "Рима".
– Вы что, – поинтересовался Хенсли, – хотите, чтобы я вернул ему "Рим"? Я правильно вас понял?
– Прежде, чем ответить… О закрытии "Рима" больше всего жалеют гладиаторы. Те самые парни, которых вы, как вы думаете, спасали. Парни, которые на ринге зарабатывали себе на жизнь; на выплату кредитов за жилье или помещение для бизнеса; на обучение в колледже; на лечение для близких. А теперь они остались ни с чем. Потому, что высокоморальный и высокогуманный мистер Ли решил, что это безнравственно и поступил по-своему, наплевав на