18х9. Андрей Костров
почуял что-то неладное. Но, как ни странно, одновременно с этим ясно как белый день осознал, что вот именно этот экземпляр станет моим товарищем на долгие годы, а может быть, и навсегда. Я с детства притягиваю к себе самый неказистый и внешне неудачный сорт людей. Но именно они впоследствии становятся моими верными друзьями на всю жизнь. И именно в них, как выясняется теперь, я обнаруживаю сокрытую тайну жизни, смысл существования человечества на Земле, да что уж скромничать – смысл всей Вселенной, всего мироздания; что-то совсем рядом с Богом.
– Привет! Я слышал, ты на кафедре спортивных игр в группе сто три? – с ходу спросил незнакомец.
Он произнес это с такой отвратительной дикцией, что мне пришлось едва ли не по губам читать смысл его слов.
– Дай-ка закурить, есть? – продолжал подошедший.
– Нет, – ответил я.
– А-а-а, понятно: некурящий. Я тоже бросаю.
После этого он достал пачку сигарет и закурил.
Я ничего не сказал, так как понял по его поведению и виду, что это еще не самая большая странность, которая может от него исходить, и что меня ждет веселое общение с этим типом. Хотя по измятости и толщине пачки сигарет, из которой он достал свое курево, я все же догадался о его прагматичном подходе. А он еще и волейболистом оказался! Да уж… Он мне так и сказал тогда: «Я, Андрей, волейболист. Волейбол для меня – все».
– И давно ты им занимаешься? – спросил я.
– Всю жизнь, – ответил он, растягивая отсыревшую сигарету.
Всю жизнь! Вот так. Это был мой человек.
В техникуме на протяжении года у меня был только один товарищ, с которым я общался, – вот этот волейболист. Оказывается (и теперь я в этом убежден), что самые настоящие волейболисты, такие вот, как Серега, – самые неказистые по меркам этого вида спорта люди. Встреть его где-то случайно – никогда бы и в голову не пришло, что этот человек занимается волейболом. И что он вообще спортсмен.
Именно так я и подумал, когда его встретил. Но он любил этот спорт так же, как и я, – безгранично! И в этой любви к нашей игре мы были самыми настоящими волейболистами: красивыми, прыгучими, быстрыми и взрывными. Чудесными. Мы мечтали быть такими! И мечты наши были настолько сильными, искренними, что, наверное, на подобных мечтателях – несовершенных, провинциальных, не по идеальным меркам скроенных – стоит весь этот мир, вся его красота и сила.
Юность – это всегда максимализм. Детству и юности чужда срединность и теплохладность; там все дышит духом и огнем, как летним деньком, все переливается солнечными зайчиками. В крылатой юности нет сухого прагматизма, узревающего одну только земную пользу во всем. Там все легковесно и целостно; щедро, духовно и богато. Юность способна предвосхищать свое совершенство; юная душа способна взбираться на самые вершины; она мечтает о себе как о безграничной Вселенной, как о самой великой и непобедимой, ничем и никем не связанной. У Гумилева есть:
Утонув с головой в одеяле,
Ты