Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга вторая. Марина Алиева
году, и начало вполне законных военных действий против коалиции в Пуатье. С вашей поддержкой я их быстро разобью.
– Вы разобьете их так же быстро и без моей поддержки, ваше величество, – вставил Филипп.
– Но ваше присутствие придаст моим действиям благородный оттенок возмездия…
Монмут даже не скрывал усмешки и того наслаждения, с которым загонял свою жертву в угол.
– Но королева… – предпринял робкую попытку Филипп. – В конце концов, коалицию в Пуатье возглавляет её сын. И мой отец пытался договориться с ним с её ведома и соизволения.
– Не берите в голову, – тонко улыбнулся Монмут. – Давайте сначала мы с вами заключим договор всего лишь о признании моих прав. А потом пригласим к нашему союзу и королеву. В известном смысле, я сам скоро стану ей сыном…
Что тут было делать? Пришлось Филиппу все-таки кивнуть, а потом и подписать уже готовую грамоту о том, что он признает английского короля вполне законным наследником французского трона.
Теперь оставалась слабая надежда на Изабо – вдруг воспротивится. Но её величество, приглашенная к союзу, откликнулась так охотно и так инициативно, что пришлось составлять новый договор, ради закрепления которого все действующие лица съехались в Труа, где сначала довольно поспешно провели церемонию бракосочетания короля Генри с принцессой Катрин, а потом торжественно, при полном параде, собрались в церемониальном зале королевского замка для его подписания.
По новому договору права Монмута не просто подтверждались – они закреплялись официально, делая дофина Шарля никчемной и бесполезной фигурой на политической шахматной доске, раскинувшейся по обе стороны Ла Манша. Нисколько не заботясь о собственной репутации, Изабо пошла даже на объявление сына незаконнорожденным. И первая схватилась за перо, чтобы подписать окончательный вердикт: после смерти Шарля Шестого Безумного его трон наследует Генри Монмут, король Англии, сеньор Ирландии, герцог Аквитанский и единственный законный потомок по линии Капетингов, потому что ветвь Валуа была запятнана. «Так называемый дофин» – формулировка более приличная документу, который останется Истории, чем вульгарный бастард – лишался прав на престол за чудовищные и ужасные преступления, несовместимые с королевским достоинством.
Филипп на всё это смотрел с легким презрением. Ему, конечно, много чего наобещали. Туманные намеки на то, что за свою уступчивость он со временем получит регентство и наследные права в Голландии и Зеландии душу конечно согревали, но – когда это будет, и будет ли вообще, оставалось вопросом. Зато дофином можно было пренебрегать на бумаге и в разговорах, однако не брать в расчет армию, которая медленно, но верно собиралась вокруг него в Пуатье, было просто глупо. Поэтому и стоял Филипп Бургундский посреди церемониального зала замка в Труа набычившийся словно ребенок, которого родители заставляют пить горькую микстуру, пообещав нашлепать, если не сделает, но дать сладкую конфетку,