Быстрее течения (венок историй). Юлия Ильинична Белтова
как настоящая. Не помню, откуда она появилась, но она есть у меня до сих пор. Я демонстративно «курила» трубку на улице, приводя в восторг детей и в ужас – их родителей. Когда к моим маме и папе приходили друзья, меня просили нарядиться Геком и выйти к гостям. Я делала это с удовольствием.
– Показать, как я умею плеваться? – с готовностью спрашивала я. (Гек Финн, как известно, был мастером плевков)
– Не надо, мы верим! – говорили мне, пряча смех.
Но, если друзья приходили к моему старшему брату, он почему-то предупреждал:
– Только попробуй показаться в таком виде! Секир-башка тебе будет!
В пятом классе я превратилась в Электроника. Заливала всем, что я робот, и сама искренне верила в это. Игра продолжалась недолго, потому что я скоро влюбилась в самого Электроника и уже не хотела быть им, а хотела быть его подружкой. Девочка созрела!
Фильм «Семнадцать мгновений весны» заставил меня переименоваться в Роберту Шнайдер. «Штандартенфюрер СС, член НСДАП, истинная арийка, характер нордический, стойкий, в порочащих связях не замечена». Я и две мои соратницы – Бетти Штраус и Эрна Штосс (завербованные мною подружки Милка и Анжелка) составляли досье на одноклассников, вели документацию под грифом «Совершенно секретно» и писали друг другу шифровки. Даже коллекция отпечатков пальцев у нас имелась. Хорошо ещё, что у нас хватало ума не кидать зигу при встрече…
Во времена повального увлечения фильмами про индейцев, я поменяла имя на Элизабет Бренди и стала храброй девушкой-ковбоем. Имела набор оружия, друзей и врагов в виде пластмассовых фигурок ковбоев и индейцев, и богатую биографию, живописно изложенную в толстом блокноте. Мама купила мне совершенно чудесный чемоданчик-саквояж, в котором хранилась масса нужных вещей – пряжки от ремней, картинки с ковбоями, лассо, пистолеты с пистонами (кто-нибудь помнит, что такое пистоны?) и важные бумаги – собственноручно нарисованная карта моего города (я родилась в Лон-Ридже, если вы не знали), а так же перечень всех его достопримечательностей (портов, рек, озер, скверов, фонтанов, памятников) и богоугодных заведений (баров, ковбойских салунов и кабаре). Лиз Бренди просуществовала долго… Не один год…
Не знаю, почему, но ещё я играла в ад. По периметру моей комнаты были развешаны нарисованные мной на ватманах рожи ужасных чудовищ и чертей. На окне, загораживая дневной свет, также висели на нитках жуткие бумажные плоские монстры. Нитки крепились пластилином прямо к стенам и к гардине.
Но вот на дверях в ад, то есть в мою комнату, совершенно неожиданно жили два толстых розовых ангелочка, нарисованных моей мамой. Иногда на них прыгала кошка, разрывала их в клочья, и тогда я снова просила маму рисовать мне ангелов. Про ад, рай и ангелов я, выросшая в семье атеистов, узнала из спектакля театра Образцова «Божественная комедия».
Приходившие к нам в гости взрослые умилялись ангелочкам, но заходя ко мне в комнату, вздрагивали от ужаса, мысленно крестились и намекали