Бездна Челленджера. Павел Николаевич Волченко
знаки какой либо из стран, спонсировавших нашу миссию и прочее – информацию своему начальству не передаете. Это первое. В любом случае, информацию не распространять до тех пор, пока мы не получим зеленый свет от руководства. Это важно. Я не хочу, чтобы наша миссия из-за этого вот… ну вы меня поняли. Тут все поставлено на карту!
– Да, поняла. Я буду послушной девочкой.
Дмитрий прошел в шлюз, следом за ним прошагал Чейз. Снаружи светил прожекторами экзоскаф Ичиро. Еще один рычаг обнаружился обнаружилась там же, где и у них на станции – в стене у внутренних створок шлюза. Потянул его, медленно сошлись створки, вспыхнул свет, заработали насосы, откачивая воду из шлюза. Вода пошла на убыль. Пара минут и готово.
– Одеть дыхательные маски, ничего не трогать.
– А дыхательные маски зачем, – возмутилась Джессика, она еще когда усаживались в капсулы все нервничала, что прическу попортит, а теперь вот – всю красоту ее коту под хвост.
– Вы знаете, что тут случилось? – устало сказал Дмитрий, – Я, к примеру, не знаю. Поэтому надо.
Он отжал стопора в капсуле, включил гидравлику на разгерметизацию, выбрался наружу. Очень приятный это был момент, когда выползаешь из экзоскафа и снова можешь двигаться, можешь выпрямиться в конце-то концов – это многого стоит.
Из соседнего экзоскафа соскочил на пол, звякнув подошвами об металлический пол, Чейз.
– Кэп, – начал он без лишних предисловий, голос через маску доносился приглушенно, – может, – кивок в сторону пассажирской капсулы, – не надо?
– Чейз… ну потом же наслушаемся.
– Ладно, – горестно кивнул Чейз, – открывайте.
– Андрей Викторович, мы внутри, вы меня слышите? – тишина, – Ичиро, слышишь? – и снова нет ответа.
– Похоже борта глушат, – задумчиво сказал Чейз, пока Джессика выползала из своей капсулы, – Только зачем это надо?
– Может средство маскировки?
– Может.
Внутри подводной лодки было пусто и очень пыльно. Еще и не было освещения. Давненько тут это посудина, ой как давненько. В свете фонарей их нагрудных камер были видны проплывающие пылинки, звук их шагов разносился далеко, гулко. Дмитрий нагнулся, провел пальцем по пыли на полу, поднес ближе к свету фонаря. Темная сильно пыль, какая-то землисто-черная, да и слишком уж тут ее много.
– Горничную им бы сюда, – буркнула под нос Джессика.
– Не шуми, – тихо сказал Чейз.
– Я думаю тут никого живого нет, – отозвался Дмитрий, – заброшено.
– Я тоже так думаю, но я боюсь не их, а того из-за чего тут никого живого нет, – парировал Чейз и все примолкли, дальше шли молча.
Жутко тут было, в темноте, в этих пляшущих отсветах от их камер, среди теней, мрака, и такого слабого света их фонариков. Низкие потолки, прямо над головой, иногда и пригнуться надо, чтобы головой не тюкнуться, лабораторные отсеки сплошь заблокированные, разве что через толстенное окошечко плексиглазовое видно, что внутри научное оборудование стоит, схожее с тем, что у них на станции, пара открытых кают, с двухъярусными койками, и ничего больше. И везде, и всюду эта черная, легкая пыль, что плывет туманом