Император Александр III. В.П. Мещерский
иностранных газет, гадали, спорили и даже самый малый луч надежды принимали с уверенностью, что Государь будет жить. Все это доказывало, как велика была любовь к Государю и вера в Него, какие надежды возлагали на Его чуткое сердце, на Его русский разум, на Его любовь к России…
Еще на этих днях мы читали, как Он бодро борется со своим недугом, как Он хочет утешить беззаветно любящих Его Государыню и детей, работая через силу, не беспокоя никого ночью, сам одеваясь, без помощи прислуги, и пользуясь каждою минутою облегчения, чтобы посвятить его делам своего широкого царства. Он являлся Царем и мужественным человеком до последней минуты, до последнего биения сердца своего, полагая, что жизнь Его принадлежит не Ему, а Его родине, Его России, и мы до последней, роковой минуты не теряли надежды, и кончина Государя явилась для всех неожиданным горем.
И не у нас одних, не в одной России, во всем мире болезнь Государя отозвалась глубоко и еще глубже отзовется Его преждевременная кончина.
Все знают о том впечатлении, о тех симпатиях, которые широкою волною зашумели во всех концах Европы, и в особенности во Франции, когда пришли туда известия об опасной болезни Государя. Вечно занятое многообразными близкими вопросами, общественное мнение вдруг поняло, какая опасность надвигается и какой это удивительно честный человек, какой это Царь спокойный, искренний, любящий правду и ненавидящий ложь, и как многое от него зависело в этой Европе, полной культуры, богатства, художества, всяких чудес, но и полной затаенной вражды и ненависти. Все любящие мир почувствовали, что теряют самого могущественного друга мира. Где-то там на Севере, в снегах, в сказочной, угрюмой России сидел этот богатырь и думал свою ежедневную честную думу и делал свое ежедневное, тяжелое, ответственное дело Монарха. Чем-то сердечным, скромным и таинственно-трогательным Он был окружен в своей семье, в своем рабочем кабинете. Где-то раздавались воинственные речи, угрозы, шумели витии, думая потрясать мир, лились льстивые речи, заискивания извне, но Он продолжал свою упорную работу, чуя собственным сердцем то, что есть самое важное в жизни, и старался, чтоб это самое важное торжествовало. И это самое важное было – мир и правда. Самые недоверчивые, самые великие дипломаты должны были спрятать перед ним свое лгущее оружие. Никогда Европа не бывала перед таким явлением, какое представлял собою Почивший Государь. Она заключала столько союзов, которые назывались не только двойственными и тройственными, но даже священными; но все эти союзы имели в виду честолюбивые цели, грозившие миру. Боже мой, неужели Россия так слаба, неужели правда так немощна, а ложь так всемогуща, что только в этих тройственных и священных союзах сила вещей? И Он остался один с своей Россией, и около Него соединялись в союзы, грозили, высчитывали свои силы, клеветали на Россию, считая ее чуть ли не дикой ордою. Но Он оставался спокойным и сильным своей великой честностью человека и Царя и своим глубоким религиозным чувством. И Он победил Европу, Он заставил ее ценить мир и верить Ему, Русскому Царю, верить Его чистому сердцу.