Император Александр III. В.П. Мещерский
об отвлеченном человеке, о способности этого отвлеченного человека, если ему дана будет свобода, найтись во всех обстоятельствах жизни и устроить все к лучшему. Но что же мы видим на самом деле? Освободительное движение пронеслось с конца прошлого века над всею Европою, а между тем даже в странах, значительно нас опередивших и в культурном отношении, и в развитии гражданской свободы, наблюдается ясный поворот в смысле стремления оградить многие насущные интересы путем регламентации: государственный социализм делает быстрые успехи не только в Германии, но и во Франции, Англии, даже Соединенных Штатах, а государственный социализм означает стеснение свободы. Отвлеченный человек, как представляла его себе философия XVIII века, вызвавшая освободительное движение последнего столетия, не вполне соответствовал реальному человеку с его дурными инстинктами, страстями, склонностью пользоваться данною ему свободою для угнетения других с его неразумием, неспособностью сносно устроить свою жизнь, вследствие невежества, неуменья отстаивать свои права и т. д. Кроме того, в самом обществе возникают всевозможные союзы, стесняющие свободу своих членов в видах достижения общих целей. Мы не можем проследить здесь все это широкое движение, охватившее в многообразнейших формах самые свободные страны по сю и по ту сторону Атлантического океана. Да в этом и не представляется надобности, потому что всем известно, как сильно стесняют свободу личности разные союзы, ассоциации, стачки. Для нас важно только установить факт, что отвлеченное представление о человеческой личности оказалось во многих отношениях ошибочным и что установление свободы привело почти везде к сознанию истины, что нельзя считаться только с отвлеченною личностью, но надо иметь в виду и реального человека со всеми его племенными и культурными особенностями.
Мы напомнили читателям об этом повороте в мировой общественной мысли, чтобы выяснить, как тесно с ним соприкасается руководящая идея минувшего царствования. Крайние умы любят повторять истину, что человек, освобожденный законодательным путем, не может считаться свободным, если его угнетает экономическая неволя, если он порабощен нуждою или нищетою. Значит, юридическое освобождение личности далеко не исчерпывает собою вопроса об установлении свободы. Освобождение крепостных в России это вполне подтвердило тем печальным положением, в котором находится большинство наших крестьян. Таким образом, самою жизнью все сильнее и сильнее выдвигается вопрос об экономическом их освобождении, и пока этот вопрос не будет решен, гражданская свобода останется во многих отношениях пустым звуком, потому что бедность в данном случае совпадает с невежеством, а невежество – злейший враг всякой свободы.
Освобождение личности не обеспечило на Западе народных масс, не избавило Европу от пролетариата, и всюду, в Англии, во Франции, в Германии, парламенты и правительства теперь усиленно заняты решением на вид узких, практических вопросов, созданием