Одержимость ненавистного оборотня. Алия Шакирова
к лесополосе.
Там оборотню затеряться не проблема – обычный человек вряд ли увидит разницу между ним в образе лисы и обычным зверьем. У нас глаз наметанный – не обманешь! Начнем с того, что рыжики немного крупнее, массивней обычной местной лисы килограмм под сорок. Неудивительно – обращается–то человек, а вес тела и мышечный объем никуда не денешь. Это только в сказках – был бугай, а стал муравьем… Кроме того, оборотней выдают глаза. Сложно объяснить… надо видеть, привыкнуть… ощутить нутром. Хотя, возможно, все дело в интуиции. Но глаза у рыжиков в звериной ипостаси… осмысленные, наполненные ехидцей, нелицеприятным мнением о нас, полиции сверхов.
Этьен посмотрел на меня, и получив обреченный кивок, направил авто в сторону нужного леска.
….
(Огни)
Большой красный грузовик, аккуратный и новенький, будто игрушечный, оказался удобным и невероятно вместительным. Мне выделили спальную полку, на которой легко уместились бы две Огни, застеленную мягким матрасом и пуховой подушкой, размером с три моих домашних. Вовремя! Обессилев от перехода, долгой дороги и пережитого потрясения, я даже сидеть была не в состоянии. С удовольствием свернулась калачиком, закутавшись в шерстяной плед, покоившийся на складной полочке, у стены.
Гент уселся у окна, грациозно опершись локтем на ручку дверцы. Полуоборот его головы позволял разглядеть длиннющие светлые ресницы, загнутые вверх. Беарн взгромоздился за руль, Альвилль устроился на краю моей лежанки. Поначалу соседство ледяного, время от времени одаривающего быстрым взглядом, тревожило и будоражило. Даже, когда вампир пытался улыбаться или проявлять дружелюбие, в его мимике сквозило нечто хищное, дикое, животное. Глаза Альвилля напоминали два изумруда – потрясающе чистые, сияющие, но… безжизненные. Хотя, он же – немертвый, какие еще у них могут быть глаза? Вблизи создавалось ощущение «стеклянного взгляда», когда существо уставилось сквозь тебя.
Пару раз, заметив мою реакцию, Альвилль ободряюще подмигнул. На фоне ровных зубов удлиненные клыки обращали на себя внимание. В отличие от верберовских, они больше напоминали волчьи – не конусы, скорее сабли. Угрозы от ледяного не исходило, изменившийся прикус не пугал, но близость неприятно щекотала нервы. Объяснить ощущения не получалось – на сознательном уровне Ал даже нравился. Приятный, вежливый, привлекательный, в конце концов. Но шестое чувство вопило о чем–то неприятном. Ни об опасности, ни о дурных намерениях, а именно о чем–то неприятном.
Я постаралась отвлечься на густую гриву Беарна, уходившую в ворот клетчатой рубашки. Интересно, растительность у него вдоль всего позвоночника? За созерцанием мохнатого затылка медведя, нервозность быстро улеглась. Монотонность движения по ровному шоссе, без кочек и рытвин усыпила меня.
…
Ветки деревьев кружевным полотном простирались внизу. Я летела, расправив огромные крылья. Длинные усы развевались по сторонам, совершенно не мешая. Когтистые лапы, прижатые