Вертеп. Влада Ладная
глазницы алчным запахом жизни. Жизни ради жизни. Жизни изо всех сил. Вопреки всему. Любой ценой.
Жизни, которая вздымается густой, зловонной, но жажду утоляющей волной. Жизни, которая царапается, кусается, жалит, проталкивает язык вам в пересохшие губы, вырывает из вас по куску мясо, бьётся в судорогах с пеной у рта. Жизни, которая занимается с вами любовью и в то же время с прожорливым чавканьем жрёт вас.
Женщина переместилась в сторону мужчины как-то странно. Словно их было две. И одна исчезла у озера, а вторая возникла из ничего гораздо ближе к утёсу. Промерцала туда, погасая в одном месте и вспыхивая в другом.
И уже лёжа на спине, двигалась, наезжала, перекатывала себя, как каплю ртути, наползая на самца…
Вдруг женщина – то есть я – повернула голову в мою сторону, нащупала, вычислила своими текучими глазами мои невидимые ей глаза, перемешала студенистую массу наших глазных яблок, потом вышла из моего взгляда, как мужчина выходит из женщины, и пролаяла:
– Не ходи туда! Не ходи!
И тут зловонная зелёная волна хлынула мне в носоглотку и просто смыла, выплюнула меня обратно в ХХI век.
ИЗБРАННОЕ ЧЕЛО
В моём сне бедные древние боги плакали. Им были тысячелетья. Плоть богов иссохла и сморщилась. Они были старые, никому не нужные и жалкие. Беспощадные люди бросили богов умирать голодной смертью, когда они состарились и ослабели. Так же люди поступают и со своими стариками.
Люди смеялись и дразнили бессмертных или равнодушно попирали ногами, вытаптывали, как траву. Разрушили все древние святилища – и лишили высших существ крова. Заточили в музеях священные камни – ипостаси богов. Там тыкали в них пальцами, лупоглазо пялились.
Небожители ютились, как птицы, в ветках деревьев, кутаясь зябко в клочки мха. Древние боги с визгом дрались у столов людей за упавшие крошки. Боги пили из луж, как бродячие собаки.
А ведь это бессмертные создали нас. Научили добывать огонь. Считать звёзды. Делать детей. Когда-то мы нуждались в богах и молили о помощи, скулили и ползали перед ними на коленях, вымаливая продолжение рода, удачную охоту или дождь.
И небесные обитатели всегда снисходили к нашим мольбам. Мы несли богам лучшие куски, лучших женщин, лучшие благовония.
А теперь люди, как выросшие дети, – всё могут сами. Им не нужны бесполезные старики.
И вот древние боги повернулись ко мне. Они тянули иссохшие руки, просили у меня еды. Бывшие властелины мирозданья ничего не могли мне уже дать, да у меня всё и было, я ни в чём не нуждалось.
Но жалость проникла в моё сердце. Свет благодарности озарил мою жизнь. Я понимаю, что у моей жизни есть теперь особая цель: накормить богов.
Я дам им их пищу.
ПСИХИАТР
Всё оказалось даже хуже, чем я предполагал.
Организаторы сколотили комиссию из независимых членов.
Кроме меня, туда запихнули известную журналистку, Анжелику Михайловну. Она была прозрачно красива, как модели Боттичелли. Золотистая маленькая её головка следила за вами с неотступностью старинного портрета: