Забытые. Владимир Александрович Сединкин
он мне кажется висел постоянно. – Чтобы не сдохнуть. Вон у Куницына спроси как оно в настоящем-то бою. Он тебе подробно расскажет как жизнь спасает не техника, а сильные руки и крепкие ноги.
– Ха, тебе то чего? – оскалился Мамедов. – Ты же хромой и почти не бегаешь.
Хромой метнулся в сторону Вагифа так быстро, что я даже всё разглядеть не успел. Сильнейший удар кулаком правую скулу, а потом удар локтем в шею заставил говоруна брякнутся на землю и застонать. Все окружающие соскочили со своих мест, а Минин повернувшись к отряду Мамедова хлестнул по ним вызывающим взглядом и тихо, но чётко произнёс:
– Может кто-то ещё побазарить хочет? А то я страсть как разговоры люблю.
Я, Юлька и даже Светка встали за Толиком. Спиной я чувствовал, что мой отряд в полном составе там же. Так же как и Киричанской.
– Минин! Ко мне, быстро! – заорал Клинов – седоусый сержант проводивший у нас физо.
– Слушаюсь! – вытянувшись по струнке смирно произнёс Толик и прихрамывая, но довольно быстро покинул спортивную площадку.
Сделав шаг вперёд, я протянул руку очнувшемуся Мамедову, которую тот, не сразу, но всё же подал.
– Он прав. Шагоход повредили после семи минут боя и его пришлось подорвать. А Снегирь – пилот, спас себе и мне жизнь благодаря физической подготовке и меткой стрельбе.
Больше вопросов не было. Все разошлись по местам. И только Минина Клинов заставил сделать семьдесят отжиманий от пола. Впрочем, тот не сильно расстроился.
Мамедов не был плохим парнем, нет. Просто он не понимал. Как и многие. Однако, это понимание придёт. Лишь бы не слишком поздно.
После обеда мы усталые и измотанные сидели возле ангара и смотрели как техники раскрашивали парочку готовых шагоходов из новой партии.
Распылитель наносил слой за слоем на металл машины делая её яркой, красивой и заметной в бою. Я же вспоминал, что "Барсук" Снегиря тоже был нарядно раскрашен чёрно-бело-красной краской, но после нескольких минут боя от его выходного костюма ничего не осталось. Исцарапанный, изорванный до проводов, дымящийся, покрытый копотью и сажей, он сделал своё дело и погиб. Всего лишь инструмент душой которого является пилот. Именно он должен выжить, ведь если человек погибнет некому будет сесть за рычаги управления. И тогда всё.
– Ну и зачем ты его ударил? – сложив руки на груди и даже не смотря в его сторону, бросила Минину Юлька.
– Даже и не знаю. Чего-то вспылил, – ответил Толик растянувшись словно на шезлонге на железобетонном блоке над нашей головой. – Вообще-то я сейчас добрый. Даже очень.
– Глупо. Седов возьмёт и передумает. И пойдёшь обратно в Арсенал.
Вздрогнув, Минин сел, свесив ноги вниз.
– Я учту, правда. Постараюсь держать себя в руках.
– Учти. Может быть это твой последний шанс, – закончила Киричанская вздёрнув подбородок.
Воображуля.
Лично я, как уже говорил выше, не испытывал к Мамедову неприязнь, но считал, что товарищ поставил его на место справедливо. В будущем это может пригодиться. Лучше сейчас сразу показать кто есть кто, чем потом в бою получать сюрпризы.