Вечный колокол. Ольга Денисова
дурак…
– Вот! Сама говоришь «как дурак», а на меня шипишь! – кивнул ей Ширяй.
– Меня спасать? – Млад поднял брови.
– Конечно тебя, чудушко мое, кого же еще?
Глава 7. Утро
На следующее утро, едва рассвело, к Младу в дверь постучался Белояр. Млад только поднялся, не выспался и чувствовал что-то вроде похмелья. Хорошо, что вернулся Добробой, – принес воды, согрел сбитня и сварил кашу; от Ширяя в таких делах не было никакого проку. Миша, гулявший все утро в одиночестве, вернулся и зыркал запавшими глазами по сторонам – Млад ждал нового срыва.
Белояр пришел пешком, в том же белом армяке, с тем же посохом, и Млад очень жалел, что не может оказать ему более достойного приема.
– Это твои ученики? – спросил Белояр, усевшись за стол.
– Шаманята, – кивнул Млад.
Белояр усмехнулся, посмотрел на Мишу дольше и пристальней, чем на остальных, и покачал головой. Младу это не понравилось: словно тот искал на челе мальчика печать смерти. Печать смерти лежит на челе каждого шамана перед пересотворением. Млад до сих пор не сомневался в том, что умер и родился заново. Отпуская его домой, духи сказали, что его зовут Млад и он шаман; больше ничего о себе он не знал и не помнил. Прошло довольно много времени, прежде чем он начал вспоминать себя до испытания, узнавать родных, друзей, знакомых. И теперь думал о себе в детстве словно о другом человеке.
Белояр отказался завтракать, но с удовольствием согласился выпить горячего сбитня. Добробой суетился вокруг знаменитого волхва, предлагая то баранки, то пряники; Ширяй навострил уши и отложил книгу, которая неизменно лежала слева от миски с кашей, – он не переставал читать и тогда, когда ел; Миша и так жевал еле-еле, словно собирался со злостью плюнуть в миску и выскочить из-за стола, а тут и вовсе перестал есть, с подозрительным любопытством глядя на Белояра.
Белояра же не смутило присутствие учеников.
– Я пришел сказать, что думаю о гадании совсем не так, как думал вчера. Если сегодня удастся собрать одно вече, а не три и не четыре, я хочу выступить на нем.
– И что ты скажешь новгородцам? – Млад поднял брови.
– То же, что ты сказал им вчера. Я не верю гаданию. Мне нелегко это признать. Я не знаю, я даже предположить не могу, какая сила могла вмешаться в гадание и почему я не почувствовал ее. Но когда итог гадания выходит кому-то на руку, это вызывает подозрения. И я хочу, чтобы ты пошел на вече со мной. Я не видел того, что видели вы, я всего лишь объединял ваши усилия. У меня нет ни одного веского довода, ты – мой единственный довод.
– Тебе не нужны доводы. Новгороду достаточно твоего слова, – Млад пожал плечами.
– В том-то и дело! Мне кажется, на меня давит желание поступить так вопреки Правде… Я не имею никакого права вмешиваться в дела Новгорода и тем более Руси. Мое дело – говорить Правду, нести людям волю богов, и не более.
– Ты считаешь, что не имеешь права на свое мнение? На свою собственную мудрость, не подкрепленную мудростью богов?
– Каждый