К 212-й годовщине «Грозы 1812 года». Россия в Опасности! Время героев!! Действовать надо сейчас!!! Том I. Грузин, «немец», татарин и серб!. Яков Николаевич Нерсесов
правителю, который еще мог показать «корсиканскому выскочке», «где раки зимуют», по крайней мере, на необъятных просторах своей империи. Причем, в России он появился с письмом от Фридриха—Вильгельма III, а затем был принят из прусских полковников с повышением генерал—майором на русскую службу Александром I. На него, этот амбициозный пруссак, своими теоретическими познаниями и наукообразными схемами сумел тогда произвести сильное впечатление и по рассказам впоследствии даже выполнял роль советника и учителя российского императора по военной теории, но, естественно, не по практике, поскольку это совсем другая «наука» – умение убивать и побеждать не на бумаге и в тиши кабинета, а на поле боя, где любая твоя ошибка чревата собственной смертью. Историки, в частности, В. М. Безотосный, не без оснований, полагают, что русский самодержец и любимый внук Екатерины II, между прочим, один из образованнейших людей своего времени, прошедший суровую и многолетнюю школу придворного лавирования между крайне строптивым батюшкой и чрезвычайно властной бабушкой, в преддверии «грозы 1812 года» врядли бы доверил разработку плана войны всего лишь полковнику прусской армии, потерпевшей разгром в блиц-криге с Бонапартом, к тому же, не имевшему ни малейшего опыта командования на войне. Александр I, мудро не доверявший абсолютно никому, многоликий политик, склонный к внешним колебаниям, известный и как искусный дипломат, и как изворотливый интриган, не решился бы вверить столь важное дело и, следовательно, раскрыть всю секретную информацию очередному заезжему «кригсшпиллеру» (любителю «войнушки» в тиши кабинета типа печально известного ему по аустерлицкой катастрофе вышеупомянутого австрийца Вейротера), к тому же, не владевшему даже азами русского языка. Двойственный, а то и тройственный (человек с «тройным дном»: думал одно, говорил другое, а делал третье) в мыслях, словах и поступках Александр I, будучи великолепным актером, охотно прибегал к изворотливой маскировке своих замыслов и использовал лесть и обман как тонко отточенное оружие в государственной и житейской политике для достижения поставленных целей. (Недаром же, почуяв после Тильзитского унижения неладное со стороны своей очень амбициозной и энергичной сестрички Екатерины Павловны, на фоне недовольств в российском обществе альянсом императора с «корсиканским выскочкой», вроде бы метившей в новую «государыню-матушку» Екатерину III-ю и искавшей для дворцового переворота свою «шпагу/саблю» в лице сначала героического и авторитетного в армии Багратиона, а потом спустя какое-то время и культового артиллерийского генерала Ермолова, Александр ловко убрал ее с придворной авансцены, выдав замуж за отнюдь не героического супруга и отправив с ним под негласным надзором подальше от обоих столиц; по крайней мере, так полагают некоторые пытливые умы). Незаурядный психолог, он не любил подставлять свою персону под удар мнения общества, всегда старался, подстраховываясь-перестраховываясь,