Сибирские хроники. Григорий Зарубин
И только медведи с синими покойниками будут бродить в вечной мгле…
– — – — – — – — – — —
– А я тебе вот что скажу, Егор! – не надо искать лёгких путей!
– А в чём смысл-то, ваше благородие? – насупился Егор.
– Как в чём?! А в том, что долгий путь продлевает жизнь, а трудности – делают её интереснее…
– Вам-то хорошо! А мне страдать…
– Ну, пойми, Егор! Ты мне здесь, в этом доме нужен. Смотри, как хорошо видны дворы «наших подопечных господ» из твоих окон!
– Но когда эта Спиридониха будет подыхать, – аж всхлипнул Егор, – я, ваше благородие, не пойду дощечки на потолке разбирать!
Вольф пристально всмотрелся в подручного, – про какие «дощечки на потолке» говоришь?
– Про те, Модест Францевич, что надобно будет кому-нибудь вытащить.
– Всё одно не пойму!
– Чего тут понимать? Эта ведьма столько зла мне уже успела сотворить! Дом только трижды загорался! Спаси Христос, повезло мне, что я рядом на дворе был – водой залил.
– Может, случайно? Всякое бывает…
– И вы мне не верите, – тяжело вздохнул Егор, отвернувшись к окну.
– Чего ж, верю. Тебе – верю.
– А ну-ка пойдемте! – встрепенулся Егор.
Вольф из любопытства вышел на крылечко: и правда, бабка Спиридониха, тяжело опираясь на палку, тащилась по двору.
– Эй! – крикнул вслед старухе Егор. Размашисто осенил её крестным знаменем.
Бабуля не поздоровалась, не обернулась, только ускорила шаг.
– Боится, – прошептал, – страсть как боится. А теперь смотрите!
Егор смешно высунул язык в сторону ведьмы. И прикусил его…
– Спаси Христос! – мелко и быстро закрестился Вольф, глядя как старуха, упав на колени, быстро заползла в копну трухлявой соломы…
– — – — – — – — – —
Ветер разбушевался до крайности. Может, той ночью старая ведьма Спиридониха колдовала в своей полусгнившей лачуге, а, может, зимний северный ветер менялся на южный.
Устин пешком вернулся в родной город. Говорят, что деньжат заработал на соляных приисках. Дюже много поистратившись по трактирам, плелся домой. И заблудился в городских пустырях. Экая судьба…
Брёл по колено в снегу. Метель бросала ему в замрёзшее красное лицо целые охапки колючих белых лохмотьев. Пальцы закоченели, не в силах приподнять воротник старенького кафтана.
Упал, наткнувшись случайно на забор. С трудом приподнялся и пополз вдоль ограждения, со всей силы прижимаясь спиной к доскам. Авось повезет и доберётся до чьего-нибудь крылечка…
– Помогите!!! Спасите, ради Христа!!! Эй, люди?!!! – вопил Устин, чувствуя погибель.
Но пурга ревела и бушевала громче, яростнее, требуя человеческую жертву…
– — – — – — – — – — —
Нашли Устина на следующий день уже мёртвого. Окоченел, точно ледышка. По следам видно, полз он всю ночь, да всё вдоль округлого