Скрип на лестнице. Эва Бьёрг Айисдоттир
отлично. – Эльма улыбнулась Хёрду. Она подошла к окну и выглянула. От стекла веяло холодом, и по ее рукам забегали мурашки. Напротив здания полиции стояли жилые дома. Унылые, грустные. В детстве она играла в подвалах этих самых домов. Коридоры там были большие, пустынные, воздух в них спертый, и пахло резиной, потому что в подвале для велосипедов хранились автомобильные шины. Просто отменное место для детских игр.
– Ну, вот, собственно, и все, – сказал Хёрд, потирая руки. – А давай посмотрим, может, там уже и кофе сварили? Должна же ты выпить хотя бы одну чашечку кофе перед тем, как пойдешь домой.
Они вошли в кафетерий. За маленьким столиком сидел мужчина, который представился как полицейский Каури. Он сообщил, что другие дежурные все уехали на вызов: в многоквартирном доме на всю ночь до утра затянулось шумное застолье, к неудовольствию соседей.
– Ты еще почувствуешь, как же хорошо вырваться из столичной толчеи к нам, в глушь, – сказал он спустя некоторое время. Когда он улыбался, вокруг его темных глаз образовывались морщинки – лишь черные зрачки посверкивали. – Правда, теперь у нас тут больше не глушь, сейчас наш городок, что называется, переживает подъем. Дома продаются как горячие пирожки. Все хотят в Акранес – вот оно как! – Он громко рассмеялся.
– Во всяком случае, для меня это будет какое-то разнообразие, – ответила Эльма, не в силах удержаться от улыбки: когда этот человек смеялся, он был так похож на персонажа какого-нибудь мультфильма!
– Хорошо, что ты войдешь в наш коллектив. Сказать по правде, мы переживали, что Пьетюр уходит, он же в нашем полицейском управлении самый опытный. Но после десятков лет работы ему захотелось перемен: у него появилась жена в столице, а дети – те оба уже выросли и уехали. – Хёрд налил в две чашки кофе, и одну подал ей. – Ты пьешь с молоком или с сахаром? – спросил он, выставляя на стол фиолетовый молочный пакет.
Когда Эльма снова вышла на улицу, уже немного рассвело, но уличные фонари еще горели. Сейчас машин на улицах стало больше, ветер утих. Со времен ее детства Акранес изменился. Город разросся, жителей стало больше, – но все же она ощущала, что на самом деле все как прежде. Акранес оставался маленьким городком – всего примерно семь тысяч жителей, – и изо дня в день тебя встречали одни и те же лица. Когда-то эта мысль казалась ей невыносимой. Словно мир пытался удержать ее в заточении в крошечном пузырьке воздуха, когда вокруг столько всего другого. А сейчас впечатление от этой мысли было прямо противоположным. Эльма ничего не имела против того, чтобы снова влезть в пузырик и забыть про мир вокруг него.
Шла она медленно, понимая, что дома ей предстоит целая куча дел. Она все еще обустраивалась в квартире, во владение которой вступила только в прошлые выходные. Располагалась квартира в небольшом доме: восемь квартир на двух этажах. В детстве Эльмы на том месте не было домов. Там был большой луг и иногда лошади, которых Эльма угощала старым хлебом. А сейчас там был целый новый район: и многоквартирные