Ночи нет конца. Алистер Маклин
от ветра и метели. Мы сняли с саней больных и спрятали их за сугробом. Готовый опуститься рядом, я вдруг заметил, что кого-то недостает. Измученный и озябший, я не сразу сообразил, что нет Брустера.
– Господи помилуй! Сенатор… Мы его потеряли! – прокричал я на ухо Джекстроу. – Схожу поищу его. Сию же минуту вернусь.
– Оставайтесь здесь, – крепко схватил меня за руку эскимос. – Вам не отыскать дороги назад. Балто! Балто!
Он произнес несколько неизвестных мне эскимосских слов. Умный пес, по-видимому, понял хозяина. Мгновение спустя он уже мчался в ту сторону, куда показал рукой Джекстроу. Через две минуты Балто вернулся.
– Нашел? – спросил я товарища.
Тот молча кивнул.
– Сходим принесем его.
Балто привел нас туда, где лежал, уткнувшись лицом в снег, мертвый сенатор. Пурга уже заметала его, покрывая белым саваном. Через час здесь останется лишь едва заметный белый холмик, заброшенный среди однообразной белой пустыни. Руки мне не повиновались, и я не смог осмотреть умершего. Да в осмотре и не было нужды: пятьдесят лет гастрономических излишеств и злоупотребления спиртным плюс вспыльчивость натуры – все это я прочел на лице сенатора еще при первой встрече – дали себя знать. Какова была причина смерти – паралич сердца или тромбоз сосудов мозга, – не имело значения. Но Брустер умер как настоящий мужчина.
Сколько времени пролежали мы в забытьи, пережидая пургу, прижавшись вшестером друг к другу вместе с Балто под дикий вой непогоды, не представляю. Может, полчаса. Может, и того меньше. Проснувшись от холода, я протянул руку, чтобы взять у Джекстроу карманный фонарь. Было ровно четыре утра.
Я оглядел своих спутников. Сна у Джекстроу не было ни в одном глазу. Наверняка он не спал ни минуты, боясь, чтобы кто-то из нас не уснул навеки. Зейгеро ворочался во сне. Сомнений в том, что мы трое останемся в живых, у меня не было. За судьбу Елены я не был уверен. Семнадцатилетние девушки, даже не привыкшие к тяготам, обычно обладают способностью быстро восстанавливать свои силы. Но в Елене, я видел, что-то сломалось. После гибели ее хозяйки девушка стала замкнутой, диковатой. Очевидно, смерть миссис Дансби-Грегг повлияла на нее гораздо сильнее, чем можно было предположить. За исключением последних двух суток, аристократка, очевидно, не очень баловала свою служанку вниманием и заботой. Но девушка была совсем юной, к тому же она лучше остальных знала миссис Дансби-Грегг. Оказавшись одна среди чужих людей, молодая немка смотрела на свою госпожу как на спасительный якорь… Я попросил Джекстроу растереть ей руки, а сам занялся осмотром Малера и Марии Легард.
– Выглядят они неважно, – заметил Зейгеро, тоже наблюдавший за ними. – Есть ли у них шанс выжить?
– Не знаю, – неохотно ответил я. – Ничего не могу сказать.
– Не принимайте близко к сердцу, док. Вы тут ни при чем. – Юноша махнул в сторону белой пустыни. – Уж очень плохо оборудован ваш лазарет.
– Что верно, то верно, – печально