Прикованная. Наталия Лирон
неё, как и у него на руке, словно тонкий браслет, повязана красная лента.
«Может, они сектанты какие-нибудь», – подумала она и тут же сказала:
– Погодите, я хочу вам дать координаты очень хорошего хосписа, он как раз в центре, на Фонтанке, там прекрасные врачи и…
– Спасибо, – Светлана Афанасьевна посмотрела на сына, – мы…
– Мы знаем, – неопределённо сказал он, – спасибо, мы справимся. Пойдём, мама.
Они медленно направились к выходу.
– Иван, вы, пожалуйста, держите меня в курсе, – вдогонку им говорила Елена, почему-то она чувствовала себя виноватой.
Так бывало, хотя и крайне редко, она уже давно научилась абстрагироваться от каждой пациентки, но порой кто-то пробивался сквозь её тщательно выстроенную броню. И тогда её накрывало странное чувство вины… вины и бессилия перед жизнью. За неизбежную грядущую смерть.
Он открыл дверь матери и придерживал её, пока та выходила. Обернулся к Елене, встретился с ней взглядом:
– Хорошо.
Они вышли.
Елена рухнула в кресло, открыла заветный ящик и достала коньяк. Ей хотелось выпить немедленно, но она вспомнила, что её ждут на консилиуме.
– Дома, – громко сказала она, – всё дома.
Положила бутылку на место, закрыла ящик на ключ и вышла из кабинета.
– Мам… м-м-мам, н-ну к-к-ак он мог! – Кира рыдала, сглатывая слова. – Н-н-ну ч-что мне теперь д-делать?
– Погоди, – Елена села рядом с ней на кровать, – успокойся. Давай по порядку. Что случилось? Когда? Ты про Серёжу?
Дочь кивнула. Она сидела, обнимая подушку, лицо раскраснелось от слёз.
– Он… он сказал, что не уверен… маа-а-ам… – И она снова заплакала, уткнувшись в голубую наволочку.
– Ну, погоди, по-годи, – Елена подсела ближе и стала гладить её по волосам, – он сказал, что не готов жениться?
– Ч-что в‐в-всё не готов, к-к-о всему не готов! Я же… мы же… а как же кольцо? А как же… – Она обхватила руками живот.
– Ох, – Елена переложила подушку и обняла дочь, – вы поссорились? Что изменилось? Давай подыши и расскажи всё по порядку.
Кира подняла опухшее лицо, облизала губы.
Елена подумала, что сейчас, с чуть изменёнными чертами лица, дочь похожа на того парня, Лёшу, с которым танцевала тогда в новогоднюю ночь. Не хватает только кудрей. У Киры, как и у него, были карие глаза и тёмные, почти чёрные волосы, не кудрявые, но с лёгкой волной. Она вспомнила его обаятельную улыбку, запах парфюма, что-то сандаловое, пряное… потом хруст снега, потом он снимал с неё пальто в незнакомой прихожей – и его пальцы на её спине.
Чёрт! Елена моргнула, возвращаясь в сегодняшний день.
– В том-то и д-дело, ч-что, – Кира продолжала всхлипывать, – просто п-пришёл, знаешь, важный такой, с-ска-азал, что нам нужно поговорить. Как в мыльной опере. И ска-а-а-зал…
Подбородок её снова задрожал, и она уткнулась в подушку.
– Вот козёл! – ругнулась Елена. – Ублюдок малолетний. Раньше о чём он думал? У тебя же срок уже…
У