Прикованная. Наталия Лирон
Я лежу, затаившись, ожидая, что вот-вот оживут динамики и голос Владимира скажет: «Мама, ты где?» И я, сделав вид, что просто ищу тапочки под кроватью, вынырну наружу. Он всегда так шутливо спрашивает, словно играет в прятки, если теряет меня из виду. А потом приезжает, перенастраивает камеры так, что за пару лет слепых зон в моём подвале не осталось.
Но динамики хранят молчание. Иногда я слышу щелчок – он то включается, то отключается, и это всегда произвольно.
Лёжа внизу, я улыбаюсь кроватным рейкам – это удивительное, почти забытое ощущение – знать, что, пусть на секунды, ты предоставлена сама себе. Я всё жду, что он меня окликнет… но – ничего. Неужели он купился на плюшевого кота, прикрытого книгой?
Щелчок. Он отключился, так ничего и не заметив?
Я разглядываю деревяшки, держащие матрас у меня над головой, где-то внутри распускаются и ослабевают стальные нити, скрученные в тугой узел. Он окликнет меня скоро, совсем скоро… я жду, но динамики молчат. Мне хорошо в пыльной невесомости подкроватья, словно это совершенно отдельный мир.
Через несколько минут я настолько расслабляюсь, что начинаю засыпать и тут же одёргиваю себя – нет, нет, нет! Неужели он ничего не заметил? Может быть, я положила книгу поверх кота под таким углом, что игрушку не видно и ему кажется, что я читаю книгу? Сонливость как рукой сняло, и мозг начинает лихорадочно работать, пытаясь проанализировать ситуацию. Неужели такое возможно? Это неожиданный и чудесный подарок!
Очень медленно и аккуратно, прикрываясь свесившимся покрывалом, я выглядываю, пытаясь запомнить, как именно расположена игрушка и где находится книга, потом так же, прикрываясь покрывалом, я тихо заползаю обратно и ложусь в кровать под одеяло.
Неужели он ничего не заметил? Или заметил, но ничего не говорит?
– Говорю тебе: я больше не могу, мам. – Кира вошла в гостиную и рухнула на диван. – Я правда больше не могу.
Елена посмотрела отстранённо:
– Рановато у тебя токсикоз начинается.
Она сидела за компьютером, изучая истории болезни пациентов, и строила планы на завтра. Три операции – и все по удалению молочных желез. «Сивко, Бутыркина, Лотова. Да, Лотова… – Елена задумалась. – Симпатичный парень этот Вадим Лотов, настойчивый, но не наглый».
– Мам… мам…
Елена включилась в реальность, глянув на дочь:
– Скажи ещё раз, я прослушала.
Она посмотрела на тоненькую фигурку Киры – она скоро округлится, распухнут щиколотки, раздадутся бёдра, нальются груди. Она больше никогда уже не будет её «маленькой девочкой». Младенцы, младенцы, младенцы… зачем этому миру столько младенцев?
– Может, выпить что-нибудь от этой тошноты? – Кира, скрючившись, лежала на диване.
Елена едва не сказала, что пить нужно было противозачаточные, но промолчала, глядя в страдающие глаза дочери.
– Б-шесть, – она смягчилась, задумалась, – и угля – для начала, если совсем станет плохо, будем думать.
– А что –