Московские квесты. Истории с современными комментариями. Владимир Гиляровский
чкой для извозчика. Сбруя и вожжи веревочные. За подпояской кнут.
– Дедушка, в Хамовники!
– Кое место?
– В Теплый переулок.
– Двоегривенный.
Мне показалось это очень дорого.
– Гривенник.
Ему показалось это очень дешево.
Я пошел. Он двинулся за мной.
– Последнее слово – пятиалтынный? Без почину стою…
Шагов через десять он опять:
– Последнее слово – двенадцать копеек…
– Ладно.
А сейчас что изменилось – же пробки на Садовом, те же ссоры извозчиков! Только вместо сервисов вызова такси и иномарок – лошади, запряженные санями. Для нашего времени, с приложениями и безналичной оплатой, даже торг о цене поездки – ностальгическое прошлое.
Извозчик бьет кнутом лошаденку. Скользим легко то по снегу, то по оголенным мокрым булыгам, благо широкие деревенские полозья без железных подрезов. Они скользят, а не режут, как у городских санок. Зато на всех косогорах и уклонах горбатой улицы сани раскатываются, тащат за собой набочившуюся лошадь и ударяются широкими отводами о деревянные тумбы. Приходится держаться за спинку, чтобы не вылететь из саней.
Вдруг извозчик оборачивается, глядит на меня:
– А ты не сбежишь у меня? А то бывает: везешь, везешь, а он в проходные ворота – юрк!
– Куда мне сбежать – я первый день в Москве…
– То-то!
Жалуется на дорогу:
– Хотел сегодня на хозяйской гитаре выехать, а то туда, к Кремлю, мостовые совсем оголели…
– На чем? – спрашиваю. – На гитаре?
– Ну да, на колибере… вон на таком, гляди.
Из переулка поворачивал на такой же, как и наша, косматой лошаденке странный экипаж. Действительно, какая-то гитара на колесах. А впереди – сиденье для кучера. На этой «гитаре» ехали купчиха в салопе с куньим воротником, лицом и ногами в левую сторону, и чиновник в фуражке с кокардой, с портфелем, повернутый весь в правую сторону, к нам лицом.
Так я в первый раз увидел колибер, уже уступивший место дрожкам, высокому экипажу с дрожащим при езде кузовом, задняя часть которого лежала на высоких, полукругом, рессорах. Впоследствии дрожки были положены на плоские рессоры и стали называться, да и теперь зовутся, пролетками.
Мы ехали по Немецкой. Извозчик разговорился:
– Эту лошадь – завтра в деревню. Вчера на Конной у Илюшина взял за сорок рублей киргизку… Добрая. Четыре года. Износу ей не будет… На той неделе обоз с рыбой из-за Волги пришел. Ну, барышники у них лошадей укупили, а с нас вдвое берут. Зато в долг. Каждый понедельник трешку плати. Легко разве? Так все извозчики обзаводятся. Сибиряки привезут товар в Москву и половину лошадей распродадут…
Переезжаем Садовую. У Земляного вала – вдруг суматоха. По всем улицам извозчики, кучера, ломовики нахлестывают лошадей и жмутся к самым тротуарам. Мой возница остановился на углу Садовой.
Вдали звенят колокольчики.
Извозчик обернулся ко мне и испуганно шепчет:
– Кульеры! Гляди!
Колокольцы заливаются близко, слышны топот и окрики.
Нравы старой Москвы очень напоминают современные. Все, происходящее в тексте у Гиляровского, могло произойти и сегодня. Посмотрите только, разве нельзя представить эту сцену сейчас?
Вдоль Садовой, со стороны Сухаревки, бешено мчатся одна за другой две прекрасные одинаковые рыжие тройки в одинаковых новых коротеньких тележках. На той и на другой – разудалые ямщики, в шляпенках с павлиньими перьями, с гиканьем и свистом машут кнутами. В каждой тройке по два одинаковых пассажира: слева жандарм в серой шинели, а справа молодой человек в штатском.
Промелькнули бешеные тройки, и улица приняла обычный вид.
– Кто это? – спрашиваю.
– Жандармы. Из Питера в Сибирь везут. Должно, важнеющих каких. Новиков-сын на первой сам едет. Это его самолучшая тройка. Кульерская. Я рядом с Новиковым на дворе стою, нагляделся.
…Жандарм с усищами в аршин. А рядом с ним какой-то бледный Лет в девятнадцать господин… – вспоминаю Некрасова, глядя на живую иллюстрацию его стихов.
– В Сибирь на каторгу везут: это – которые супротив царя идут, – пояснил полушепотом старик, оборачиваясь и наклоняясь ко мне.
Лефортово – таинственный уголок старой Москвы, где, по легендам, жили колдуны и чернокнижники. Гуляя по району между Шоссе Энтузиастов и Старой Басманной улицей, будьте готовы к тому, что заблудитесь – так запутана местная топография. Попробуйте выбраться из небольших переулков исторической застройки – но только не заглядывайте в карту, иначе – неинтересно.
Здесь, на Лубянской площади, с 1835-го по 1934-й находился фонтан. Который выполнял не только декоративную функцию, но и чисто практическую. Он был «заправкой». Именно его использовали, чтобы напоить лошадей