Князь Никто. Саша Фишер
Готово! Как новенький!
Добро пожаловать в совершеннолетние, Демьян Найднов с прочерком в графе «отец».
Кстати, а почему прочерк? Это ведь тоже можно исправить!
Я обмакнул заточенный кончик пера в чернильницу и, подражая почерку неизвестного канцеляриста, выписывавшего этот документ, вписал в пустую графу отчество «Алоизович». Эх, осиротел ты только что, Демьян Алоизыч! Папку твоего тать в ночи застрелил…
Теперь батрачья грамота… Не нужна, уничтожить ее немедленно! Я приблизил бумагу к губам, прошептал нужные слова и подул. Лист без звука и дыма распался в невесомую пыль.
Сделано.
Дальше.
Я взял чистый лист бумаги и задумался. До бюрократической реформы, установившей четкие стандарты по гражданским документам, еще лет двадцать, а то и больше. А до этого никто особенно не следил, как оформлены те или иные бумаги. Унифицированы были только паспорта и патенты. В остально я сейчас волен насочинять всего, что моей душе угодно. Никому никогда дела не было, как там оформляют сделки и договоры те, у кого к фамилии нет приставки «князь», «граф», «барон» или иного обозначения принадлежности к дворянскому сословию. Чтобы написать, к примеру, верительную грамоту себе от князя Вяземского, мне потребуется его печать. А вот изобразить на бумаге усыновление Алоизием Макаровичем Демьяна Найденова – это запросто!
«Сим удостоверяется, что отрок Демьян Найденов, имеющий паспортную книжку номер такой-то, является моим сыном, похищенным цыганами еще во младенчестве. Поелику я счастлив от воссоединения семьи, то завещаю моему вновь обретенному отпрыску…»
Я выводил каждую букву, подсматривая на почерк Пугала в одной из конторских книг. Вообще-то, этот предмет назывался «каллиграфия». И подражать нам нужно было вовсе не чужому почерку, разумеется. Что, впрочем, не мешало нам во студенчестве регулярно грешить подделыванием писем от преподавателей, убегая в самоволку в кабак.
Я смахнул песок с готового документа и критически посмотрел на него. Слишком уж новеньким выглядит. Подозрительно. Надо бы чуток подправить.
Я потер края листа бумаги пемзой, надорвал край, сложил вчетверо. Потер об штаны. Расправил, разгладил. Надо бы пятно какое посадить что ли?
Потратил еще несколько минут, чтобы придать поддельному усыновительному акту достоверный вид. Перелистал документы еще разок, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Можно было бы, конечно, еще и завещание отдельно написать. Но я решил, что незачем. Умирать Пугало не собирался, других детей у него, судя по документам, не было. Да даже если и были… В любом случае, всякие тяжбы о наследстве – дело небыстрое, а мне всего-то надо выиграть несколько дней.
Я сложил все бумаги аккуратной стопочкой и вернул на место. Взломанный замок, конечно, может вызвать подозрения, но как-нибудь справлюсь. Надеюсь, когда дело дойдет до обысков, меня уже не будет в этой грязной конуре.
Я придирчиво осмотрелся, затер кровавое пятно на полу в том месте, где лежало тело Пугала, и погасил