Сахар на обветренных губах. Тата Кит
время был в моей руке. Аккуратно взяв ромашку, я покрутила её перед лицом и даже понюхала. – Мог бы ромашку хотя бы со стебельком подарить. Не за огрызок же цветка я тебе на капоте в мороз давала?
Колесников рассмеялся так, что его услышал, наверное, весь университетский коридор.
Боже! Как же этот человек любит внимание.
– Слушай. Я серьёзно, вообще-то. Было и было. Галочку тебе друзья поставили, можешь больше около меня не крутиться. Выбирай новую. В сентябре свежих первокурсниц подвезли.
– А мне, может, ты понравилась. Реально понравилась, а не для того, чтобы трахнуть.
– Сейчас расплачусь, – театрально хныкнула я, глядя парню в ответ в глаза.
– Я тоже, вообще-то, серьёзно. Я думал, подвезу тебя и на этом разбег, но ты оказалась прикольной. Давно со мной не разговаривала девчонка, не капая при этом слюной.
– Если у меня сейчас потекут слюни, ты отстанешь? Тебе как лучше – чтобы они из уголка рта капали или посередине и по подбородку?
Колесников снова заржал.
Поведя бровью, я отвернулась в сторону коридора, не находя ничего веселого в том, что я только что сказала.
И стоило мне только сосредоточиться на людях в коридоре, как среди них, разрезая толпу словно ледокол, появился Одинцов.
С привычной хмуростью и сосредоточенными морщинами на лбу, он что-то печатал в телефоне. Опустил руку, поднял взгляд и посмотрел ровно на меня.
От неожиданности по спине пробежался холодок. Я отвела взгляд в сторону и уставилась в пол под своими ногами. Колесников рядом как раз перестал ржать, как конь в приступе истерики.
– Говорю же, что ты классная. Вайбовая такая…
– Что в стаканчиках? Мельникова? – подобно дыханию Арктики глубокий голос Одинцова заморозил не только разговор, но и, казалось, пространство вокруг.
– Кофе, – ответила я коротко, не рискуя смотреть выше его гладковыбритого подбородка.
– Константин Михайлович, большая перемена, имеем право пропустить по стаканчику… кофе, – Колесников нарочито отделил последнее слова и за каким-то хреном приобнял меня за плечи, прижав к своему боку.
Меня смутило ни сколько его действие, сколько то, что я испугалась реакции Одинцова. Из-за чего опрометчиво заглянула в его глаза и увидела, как он сверлит взглядом руку Колесникова, обнимающую меня.
– Дай-ка, – Одинцов забрал у меня из руки кофе и, нисколько не смущаясь, сделал большой глоток. Кадык дёрнулся на его шее, пропуская крепкий напиток. – С коньяком?
– С дорогим. Папиным, – дерзко с наглой ухмылочкой бросил Колесников и демонстративно отпил свой кофе. – Можем себе позволить, – расслаблено протянул парень. – А вы, Константин Михайлович?
Я ненавязчиво стряхнула руку парня со своего плеча и сделала полшага в сторону.
– И мы, – Одинцов салютовал Колесникову стаканчиком и, так и не вернув его мне, ушёл с ним дальше по коридору.
– Придурок, – едва слышно выронил парень, бросив небрежный взгляд в широкую спину в черной рубашке.
Глава 10
Родители