Кольцо приключений. В семи томах. Книги 1-4. Олег Северюхин
бастионах и в цепях стрелков отражает вражеский натиск, чтоб живы были!
Потом пили за орден. За здоровье. За офицерское братство. Затем Белецкий заказал извозчика и сказал, что ночевать будет у родственников и пожелал мне спокойной ночи.
– Не знаю, как завтра все будет, – сказал он, – то ли в свите буду, то ли получу назначение обратно на флот. И вы, голубчик, постарайтесь достать пехотные эполеты, а то все косятся на наши погоны. Вот и я новые эполеты получил прямо из канцелярии. Прощайте, Владимир Андреевич.
– И Вы прощайте, господин капитан первого ранга, не известно, свидимся ли еще, – сказал я.
Мы обнялись на прощание, и Белецкий уехал. У меня была бумага, что подпоручик Иркутянин Владимир Андреевич командирован из действующей армии в Москву для получения ордена. Подпись адмирала Нахимова и печать. Прощай вчерашняя Россия. Завтра я буду в сегодняшней Москве, заберу свой паспорт в почтовом отделении и снова стану российским гражданином образца 2008 года от Рождества Христова. Приеду в свой сибирский город. Лягу в теплую ванну, закурю хорошую сигарету и буду предаваться мечтам о чем-то хорошем.
Глава 37
Как мы заказываем такси, так и я договорился, чтобы мне вызвали извозчика. Ямщик поморщился, когда узнал, что мне нужно ехать в Останкино, но, когда узнал, что будет оплачена дорога и обратно, и платить я буду ассигнациями полуторную цену.
– Садитесь, барин, домчу так, что оглянуться не успеете, – сказал лихач.
Посмотрев на мой орден, он вдруг сказал:
– Зять мой в Севастополе, Петр Иванов, тридцать лет ему, не встречали там, ваше благородие?
– Может и встречал, не волнуйся, живой он, – сказал я, чтобы успокоить, и он это тоже понял, вздохнул и тронул вожжи.
Часа за два мы добрались до Останкино. Небольшая деревушка с господским домом.
Где-то у пруда я попросил остановиться, расплатился и отпустил извозчика.
Что-то я волновался. Вроде бы плевое дело – повернуть кольцо на полтора оборота – потемнеет в глазах, зато я окажусь в современной Москве, правда в военном мундире девятнадцатого века.
А, может, опять меня занесет куда-нибудь в Австралию в племя людоедов, которые только что съели капитана Кука и очень обрадуются, когда перед ними появится еще один с белым лицом и в мундире. Тогда они разведут руки и скажут, что все-таки есть их людоедский Бог, который на десерт им прислал молоденького белого человека.
Эх, где наша не пропадала? Полтора оборота вперед. Пять шагов вперед. На третьем шаге у меня потемнело в глазах, и я очутился на Красной площади в Москве. Извините меня шановные пани, а также нервные паны, но я сейчас выражусь обыкновенным семиэтажным русским матом, который иногда выступает как транквилизатор, а иногда как стимулятор…
Все. Зачем я ехал в Останкино, деньги тратил, когда мог спокойно выйти на Красную площадь и через несколько секунд очутиться на той же Красной площади, но уже в мое время?
По площади гуляли праздные люди, иностранцы. Около мавзолея