Понять хищника. Аскольд Запашный
что чудом не порвал связки на ногах. Финальное шоу, ко мне подходят коллеги-артисты и уговаривают не делать трюк, потому что видно, что болевые ощущения сохраняются, я хромаю и, не дай бог, в этот раз порву связки, спрыгивая с лошади. Я начинаю анализировать и осознаю, что есть два возможных варианта: первый – разбегаюсь, прыгаю, все проходит отлично, ухожу в отпуск с хорошим настроением, потому что все сделал; и второй – падаю, рву связки и… раз уж есть две недели, лечу в Германию на операцию, успею восстановиться до выхода в манеж, по крайней мере, с костылей точно слезу. Если второй вариант, значит, придется менять билеты – не в Сочи с дочками, как планировал, а в Германию к докторам. Что поделать, такая работа! Иду на трюк.
Будучи дрессировщиком хищных животных, я понимаю, что в любой момент может произойти абсолютно непредвиденная ситуация. Во время одного из представлений получилось так, что белая тигрица Жанна буквально «продрифтовала» мне под ноги, а за мгновение до этого ассистент крикнул, что у меня за спиной с места без команды поднялся тигр Курт. Абсолютно непредвиденная ситуация – меня буквально зажимают два тигра, это невозможно отрепетировать и предвидеть.
Я вам скажу честно: живот я втянул до самого позвоночника, буквально превратился в вопросительный знак. И наступил один из этих моментов предельной концентрации: я понял, что первостепенная задача – увернуться, потому что лапы уже летят ко мне. И в такие моменты я понимаю, что уже опоздал, – если когтистые лапы уже летят в твоем направлении, значит, ситуация уже выходит из-под контроля и времени думать просто нет, нужно мгновенно реагировать.
Тогда я справился.
В последнее время модно стало ставить знак равенства между дрессурой и насилием. Я глубоко убежден в том, что это абсурд и провокация. Дрессура – это то же самое, что мы называем воспитанием в человеческом обществе. У нас, по сути, дрессированный мир: нас всю жизнь дрессируют, мы в какой-то момент дрессируем. Нас дрессируют (читай: воспитывают) родители, воспитатели, учителя, а потом – депутаты, министры и президент. Постоянно возникают ситуации, в которых мы учим подопечных: это хорошо, а это плохо. Нам говорят: плати налоги, не нарушай правила дорожного движения.
Однако дрессировать человека сложнее – у нас зачастую возникает вопрос: «Почему?» Если подчинение «социальному дрессировщику» изначально не держится на доверии, этот вопрос начинает звучать все чаще, порой даже в грубой форме, а иногда и выливается в митинги и демонстрации.
Дрессура (и воспитание, которое я приравниваю к дрессуре) строится на построении четких границ и правил. Главный принцип можно описать стишком: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: – Что такое хорошо и что такое плохо?»
И я стал все чаще замечать подобные моменты. Например, вижу, что во время финального комплимента многие люди стали потихоньку выходить из зала – очевидно, чтобы успеть в гардероб. Не люблю обобщать, но я понимаю, что девять из десяти таких зрителей