Ледяная фантазия. Го Цзинмин
стоял на величественной крепостной стене города, слушая, как шумная толпа внизу выкрикивает мое имя: «Ка Со, наш великий правитель», ведь прежде никто из них не видел, чтобы трон занимал человек с такими длинными волосами. Вот только одному мне было известно, что, серебристо-белые, развевавшиеся на холодном ветру, они продолжали жизнь Ши в моей. Я слышал, как душа моего брата звонко пела высоко в небесах, я слышал, как он тихо звал меня по имени.
Его волосы стали для меня напоминанием о собственном одиночестве, их хозяин уже много лет как погиб от моего меча. Белая кровь, вытянутые пальцы рук и распустившиеся цветы лотоса… все, все это было словно самая ясная карта звездного неба, вот только разгадать, сколько в ней погребено отчаяния, не под силу было никому: ни Син Цзю, ни мне.
Каждый раз, обращая взгляд к небу, я видел быстро пролетающих снежных птиц, их сиплый крик разрывал небеса, и от его уныния наворачивались слезы. Мне виделась Ли Ло, восседающая высоко на единороге и весело управляющая снежным ветром; виделась Лань Шан, легко разрезающая морскую воду, словно бабочка; я слышал, как ее русалочья песнь укрывала собой всю империю. Мне виделось лицо Ши, такое же озорное, как у ребенка, с красивой, но хитрой улыбкой, и его длинные волосы, рассыпанные по сторонам. Я видел его с парящим снежным шаром в левой руке и искрящимся огнем в правой; он стоял, а пол под его ногами был усыпан бесчисленными цветками красного лотоса.
Мой младший брат любил меня больше всех, но любовь его оказалась слишком отчаянна, такой любят несмышленые дети. Он вырос в прекрасного юношу, вот только сердце его не повзрослело, оно осталось упрямым и ранимым. Обладая силой, превосходящей мою, Ши не стал бороться и умер от моего меча, все с той же улыбкой на губах, которая таила в себе огромную душевную боль. Боль оттого, что он так и не подарил мне свободу, не мог стоять здесь со мной на высокой крепостной стене в белой мантии, взлетающей от порывов ветра, не мог вернуться со мной в Туманный лес, вернуться к самому началу всего.
Ли Ло, великого мага, которую мой отец похоронил в глубинах Ледяного моря, той прекрасной девушки, что проводила со мной бессонные ночи на крыше дворца, тоже не было рядом. Как и Лань Шан, маленькой русалки, любящей меня всем сердцем. Увидев ее русалочий хвост, вернувшийся после смерти, я глубоко вонзил ногти в ладони, и, когда все разошлись, из моих глаз полились слезы на ее белоснежные локоны.
Все они стали призраками, и мне оставалось только протягивать руку к голубому небу в попытках раз за разом ухватиться за пустоту.
Служанки и стража дворца назвали меня самым тихим правителем в истории. Дни я проводил прислонившись к дереву вишни и читая пергаменты Кодекса, изучая древнюю и редкую магию. А по вечерам поднимался на крышу, где наблюдал за сиянием звезд, что напоминали мне парящий в воздухе ивовый пух. Иногда издалека долетали лепестки вишни и оседали на плечах; я клал их в рот, пробуя на вкус. Временами доносились крики детей, играющих в Туманном лесу, и его тяжелое дыхание. В такие моменты я с блеклой улыбкой смотрел на небо не в силах сказать, сколько минуло лет.
Их уносил прочь пронизывающий снежный ветер.
Однажды,