Чёрная бабочка, летящая во тьму. Биннур Шафак Нигиз
не имеет ничего общего со зрелостью.
Он саркастически поднял брови вверх, но взгляд снова стал бесстрастным.
– Зрелость связана с тем, что мы переживаем и чувствуем. Думаю, я более зрелая, чем мои сверстники. У меня есть обязанности. Возможно, я даже более зрелая, чем ты.
Он не сводил с меня глаз, глубоко вздыхая.
– Что ты могла такого испытать?
На мгновение этот вопрос застал меня врасплох.
В тот момент перед глазами закрутилась кинолента моей жизни. В ушах нарастала оглушительная тишина. Все вокруг смолкло, заговорил отец. Точнее, закричал. В воздухе летали оскорбления, которые нормальный человек не произнес бы даже в адрес врага, не говоря уже о дочери. Отец очень громко кричал. Он шел по мне, топча гордость, но ни на мгновение не думая обо мне. Плечи начали болеть.
Пока Дефне плакала в углу, голос отца становился все громче. Ночей, когда сестра пряталась у меня на груди и вытирала слезы о мой свитер, было слишком много, чтобы уместить на страницах одной книги.
Мать, как всегда, молчала.
Мы были на поле боя, и, пока отец направлял на нас все свое оружие, мать складывала его и раскрывала руки навстречу отцу. Я не могла просить у него денег. Обычно отец оставлял их на карманные расходы в коридоре, но из-за постоянных ссор часто уходил, забрав все с собой. Ну и трата его денег задевала мою гордость. Я застыла, когда вспомнила об отвратительных приставаниях, как словесных, так и физических, со стороны мужчин, что были намного старше, в кафе, где я подрабатывала иногда после занятий.
– Ты меня слышишь?
Когда внезапно наваждение прошло, я поняла, что Каран Чакил все это время что-то говорил. Мой взгляд какое-то время блуждал в пространстве.
– Я ничего не буду есть, – сказала хриплым голосом. Посмотрела на медленно горящий огонь. Самым большим желанием сейчас было бросить в пекло ту тяжесть, которую я чувствовала. И пока она ярко горела бы в жарком огне, я бы наблюдала за своими обугленными воспоминаниями более сильным взглядом.
– Хорошо, – сказал Каран с пониманием, которое меня удивило. – Хотя бы поспи. Можешь воспользоваться одной из комнат наверху.
Я направилась к лестнице. Груз внутри будто собирался придавить меня. Я была голодна, но в то же время чувствовала, что не смогу ничего съесть. Более того, если бы поела, это означало бы очередную победу этого человека. Я колебалась, ставя ногу на вторую ступеньку лестницы.
Чувствовала тяжелый взгляд Карана Чакила на своей спине, но у меня не было намерения смотреть на него. Вместо этого сосредоточила взгляд на ступеньке и вздохнула по-новому, расправив плечи.
– Вы – диктатор, угрожаете мне, и прямо сейчас я стала первой, кто победил вас. Спокойной ночи, Каран-бей.
Невозможно высушить начавшие мокнуть крылья бабочки: твое дыхание лишь порвет их.
Глава 4
Были женщины, которые высекли свою судьбу звездами на груди темной ночи. А каждая угасающая звезда означала потерю, ведь являлась воплощением мечты. Поэтому некоторые женщины смертельно боялись