.
мы эту невинность, куриной кровью обмажется и орет, будто ее режут, а у самой – как ведро…
Сун Цзиюй поморщился от их грубости, но что-то в неспешном разговоре его зацепило. Что?..
– Вы сказали… появилась немая бродяжка? – он подался вперед.
Если ты из Корё… не проще ли притвориться немой?
Старик в платке поскреб торчащую бороду, махнул рукой в сторону рыбного ряда.
– Да, вон лоток жены лао Фаня, там, небось, и работает.
Сун Цзиюй проследил взглядом за его рукой. Та же грузная женщина в заляпанном фартуке, он уже проходил мимо. Но вот внизу, за самим лотком, он впервые заметил движение, показалась на мгновение белая косынка…
Он молча бросил на стол пару монет и двинулся обратно к торговке. Может, это не она. Но почему затаилась, когда он проходил мимо в первый раз? Совпадение?
Он приценился к карпам, плескавшимся в лохани у загорелого поджарого мальчишки, сидевшего рядом с нужным местом. Отошел, покачав головой. Поздоровался с «женой лао Фаня».
– Крупные, – он кивнул на снулых рыбин, лежащих горкой. – Возьму двух карпов. И пусть ваша девчонка их сразу почистит.
– Непременно, господин! Как зеркало блестеть будут! – хозяйка ухмыльнулась щербатым ртом и обернулась. – Что ты там ползаешь? Почисти вот этих!
Девушка выпрямилась. Миниатюрная, с приятным округлым лицом, большими темными глазами…
И тесаком в забинтованной руке.
Сун Цзиюй и сам не помнил потом, как успел увернуться: тесак лишь сбил с него шляпу и, просвистев мимо, вонзился в доски. Он невольно обернулся… зря. В следующий миг скользкая холодная рыбина ударила его в шею, острый угол лотка угодил в живот – а девчонка уже убегала, ловко уворачиваясь от прохожих.
Сун Цзиюй перескочил через поваленный лоток, оттолкнул кого-то с дороги, проскользил по гладким вытоптанным доскам под длинным ящиком, который носильщики тащили на плечах, взбежал на пирамиду бочек – срезать путь, опередить… Но мол внезапно кончился. Девица, оказавшись на краю, вскинула руки – и, выгнувшись идеальной дугой, без всплеска ушла в воду, словно рыбка. Сун Цзиюй прыгнул следом – без всякого изящества, как собака. Вынырнул, заоглядывался – но нигде ее не было, ни ее, ни даже пузырей, словно растворилась…
Он выругался, ударил по воде кулаком. Проклятье…
На краю мола уже собрались люди, ахали, смеялись, тыча в него пальцами. Двое матросов помогли ему вылезти.
Хозяйка перевернутого лотка, ругаясь, собирала вываленный товар. Сун Цзиюй прихватил ее за рукав, сунул под нос служебную бирку:
– Кто была эта девушка? Как зовут, где живет?
– Вот не знаю! Она слова не сказала, немая, верно! Прибилась к порту с месяц назад, то рыбачит, то рыбу потрошит… А кто она такая и где живет, мне неизвестно, господин магистрат… Возьмите вот полотенце…
Сун Цзиюй вежливо отказался от пахнущей рыбой тряпки и еще раз прошелся по пристани, глядя в воду, но все было, конечно же, без толку.
Он возвел очи горе и испросил у всех богов, чтобы плата, которую