Игра на одевание. Николай Леонов
и Армине.
Приятели пожали друг другу руки. Гуров вошел в вагон перед самым отправлением. Когда он проходил мимо бойлера, в окне напоследок мелькнул обеспокоенный Крячко.
Гуров был единственным пассажиром купе в комфортном спальном вагоне. Верочка сделала все, чтобы у него была возможность отдохнуть или спокойно поработать в пути.
Крепкий чай, принесенный Раей в стакане с серебряным подстаканником, придавал сил. Перед глазами Гурова мелькали связанные, как ему казалось, с «делом Панча» материалы: фотографии с мест преступлений, отчеты экспертов, расшифровки опросов свидетелей, документы.
За последний год в Саратове действительно было совершено несколько схожих с убийством Вороновой преступлений. И если со смертью Ольги они совпадали частично, то между собой были сходны, как капли воды. Мутной, как волжские воды вдоль города. И привкус у этой воды был кровяной.
Обо всех саратовских уголовных делах, которые можно было объединить в серию, неизменно начинала трубить та самая журналистка с небольшого местного телеканала «Мост-ТВ». Несмотря на популярность в родном городе, о ней было мало что известно.
К середине ночи Гуров посмотрел самые рейтинговые выпуски передач Анастасии Корсаровой, прочел все значимые тексты в ее соцсетях и в СМИ, даже самые ранние, статьи. Оказалось, женщина, которая впоследствии пусть локально, но все же прославится как Пират, родилась в семье деспотичных профессоров-врачей. Окончила престижную школу. С тринадцати до пятнадцати лет пять раз побеждала в местной телевикторине «Маркиза».
Впервые побывав на телевидении, пообещала себе стать «великой ведущей». Для осуществления мечты блестяще поступила на факультет филологии и журналистики Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского. Однако уже год спустя со скандалом ушла оттуда, заявив, что педагоги ничему не могут ее научить.
Много лет делала карьеру в областных медиа на новостях о халатной работе полиции по делам о семейном насилии: игнорировании жалоб женщин, замалчивании избиений и совращении детей. Еще до движения Me Too Корсарова оседлала феминистическую повестку, как она писала в соцсетях, «по зову сердца». В связи с этим делала публикации о харрасменте на предприятиях, насилии над пациентками в психоневрологических диспансерах, громких случаях нападения педофилов на детей (например, на шестилетнего мальчика в церковном туалете). А в течение последнего года почти отказалась от этих, как она писала, «увы, рутинных в нашей стране тем» в пользу истории о маньяке, которого называла Остряком. По ее мнению, он был виновен как минимум в трех недавних преступлениях, объединенных чрезмерной жестокостью и извращенной театральностью – тут Гуров был абсолютно согласен с ней.
Восемнадцатилетнюю Анну Агеенко, работавшую в «Яндекс Картах» пешим исследователем города и погибшую около года назад, маньяк заколол до смерти. Как и в случае с Вороновой, тело девушки было покрыто порезами, однако они располагались в том числе в области груди и паха жертвы. Преступник