Спасти диплом, угнать дракона. Надежда Мамаева
того чтобы облобызать точеную ручку красавицы, ее пожали. Да что там пожали, потрясли, прямо как на собрании руководящих домов империи, со словами:
– Весьма рад, весьма рад…
Переливчатая трель звонка прервала знакомство, оповестив о начале занятия. Едва она отзвучала, в аудиторию уверенным пружинистым шагом вошел магистр Мейнхаф, читавший у нас аналитическую алхимию.
– Добрый! Прошу, – отрывисто поприветствовал он, показывая жестом, чего именно «прошу»: присаживаться.
Вообще, за этим рыжим полутроллем (хотя по характеру – целым цвергом) водилась такая привычка: он не тратил ничего попусту. Ни слов, ни времени, ни сил, ни (что особенно ценил ректор) реактивов. Даже если последним была цена гнутая медька за ведро…
Алекс тут же дернула меня за локоть, заставляя опуститься на скамью рядом с собой. Впрочем, не одна она поспешила сесть. Вся группа попадала, как спелые груши с дерева под порывом ветра. Лишь альв остался стоять, точно громоотвод посреди деревни.
– А… обменник. – Магистр Мейнхаф политесами не страдал. А его тонкой душевной организацией и вовсе можно было врагов таранить. Причем даже если те – каменные монстры. В броне. И сидят в замке. – Садись за первую парту.
Альв ткнул пальцем себе в грудь, будто уточняя: «Я?»
– А кто? – фыркнул Мейнхаф. – Других «принцесс» здесь нет.
Вир решил, что роль соляного столба – это именно то, что требуется психике рыжего полутролля с развесистыми бакенбардами, и остался стоять. Мейнхаф закатил глаза.
– Мало мне было орков! Только я их выдрессировал, так теперь альвы… – И уже Виру: – Садись, говорю, пока я добрый, а ты живой.
Вир поправил очки, искоса глянул на меня, машущую ладонью: мол, присаживайся, альтернативно одаренный, давай уже. И неспешно пошел к первому ряду. Целых два шага. Сел остроухий через ряд прямо перед нами с Алекс.
Мейнхаф развернулся к доске, взял в руки стило и размашисто начал чертить в воздухе формулу. Она после щелчка магистра тут же увеличилась в размерах так, что видно было даже с задних рядов.
Мы заскрипели перьями, спеша переписать ее. По опыту знали: провисит она в воздухе недолго, поворачиваясь вокруг своей оси. Ровно до тех пор, пока магистр объясняет ее структуру, особенности поляризации и указывает вращающие узлы.
Скрипя пером, я нет-нет да и таращилась на русый затылок и острые уши.
Алекс, заметив это, фыркнула:
– Какой противный…
Она явно имела в виду не преподавателя.
– А зачем ты тогда ему улыбки расточала? – едва слышно спросила я.
– Потому что Алекс Лейрин – воспитанная эйра, а воспитанным эйрам приличия не позволяют говорить все, что они думают.
Я усмехнулась, еще раз убеждаясь, что этикет – свод правил лжи и лицемерия. Впрочем, вслух ничего не сказала. Я уже привыкла, что для окружающих Алекс – олицетворение манер и красоты. С кротостью, правда, были проблемы, но то мелочи, не стоящие внимания.
– К тому же отец обещал мне магомобиль, если альву