Столп. Леда Высыпкова
на троих? – Толик положил короткопалую ладонь себе на макушку.
– Да. Я по домам пошарю, вокруг погуляю. Вы по очереди покопаете во дворах.
– Лады!
Сергей наскоро оделся, кинул ещё пару вещей в собранный с вечера рюкзак и хотел попрощаться с женой и сыном, но не стал будить, написал сообщение. Играть в молчанку – так играть до конца.
Вот математик уже накинул на плечи лямки старого верного рюкзака, продел палец в колечко ключей от машины, и вдруг понял, что никуда не хочет ехать из тёплой квартиры, в которой всё под рукой и почти под контролем. Может из-за этого поганого чувства раньше любили присесть на дорожку? Как бы там ни было, он сделал глубокий вдох и усилием воли выбросил из головы лишнюю тревогу.
Пока ехали в лифте со всем походным скарбом, Сергей отметил, что сосед ни капли не смердит. Видимо не стал пропивать ту самую тысячу и припас к общему делу. Похвально.
Когда заехали за Палием, так удобно жившим в Ростокино, Сергей пожалел, что не раскулачил Толика на дополнительное снаряжение. Уже по рваной лоснящейся спортивной сумке вместо рюкзака стало ясно: она набита самым настоящим хламом, в который закономерно превращаются вещи от долгой службы по назначению. Палий бросил поклажу в багажник, ему дали покрутить в руках обещанный металлоискатель и инженер почти улыбнулся.
Выехав на шоссе, математик окончательно растерял всю утреннюю тревогу и настроился на отдых. В весёлые перебранки радиоведущих он не вслушивался, но улавливал настроение всеобщего «выдоха», и даже пробки, шедшие одна за одной, не расстраивали. Север столицы сменился пограничными районами с невероятными стеклянными домами-человейниками на тысячи квартир, а затем приземистым наукоградом. Договорились потерпеть с перекусом до ближайшей пончиковой, которую Палий хорошо знал и любил.
Сидя за столиком, Сергей кривился от дрянного кисловатого кофе и наблюдал, как под потолком крутится на нейлоновом шнурочке картонка с надписью: «Free WI-FI». Север начинался уже здесь. Он начинался с отношения к связи, которую в далёких деревнях ценили на вес золота. Везде, где был интернет, о его наличии непременно сообщалось. И с ненависти местных к нормальному чаю и кофе, без которых математика на третий день в любой поездке начинало выкручивать. Если чай, то непременно уже с горой сахара и оскорбительно жидкий, если кофе – жуткого качества. Где он только ни перекусывал: в бистро, кафе, на вокзалах, в гостях, в ресторанах; в Вологодской, Архангельской, Ярославской областях – везде встречал одно и то же. Только раз или два он дорвался до сносного эспрессо в заведениях, считавшихся дорогими. Пожалуй, это единственное, за что он белокаменный норовистый Север упрекал. За всё остальное – любил до тахикардии и чуть ли не до слёз в подушку. Тонкая натура математика иногда проявлялась в таких вот тет-а-тетах с городами, фильмами и книгами.
Пока Палий вышел покурить, затолкав в себя за пару минут целый бумажный пакет пончиков, Толик вывалил на столешницу пудовые кулаки и спросил, подавшись вперёд:
– Мне тоже его по фамилии называть?
– Да.