0,5. Валерий Шпякин
не было. Каждое утро в две ямы, вырытые неподалеку, быстро образовывалась огромная очередь. Приходилось бриться ледяной водой из фляги: бойлер был маленький, горячей воды хватало только бойцов на десять. Совпало так, что всю службу Андрея в Армении санузел закрыли на ремонт, зато к приезду молодняка все было готово. Был даже душ. Предыдущему же призыву приходилось мыться в бане раз в неделю, а нательное белье менять раз в две. Чуете, чем пахнет?
Молодых особо погонять не удалось: их привезли за две недели до того, как отправить стариков назад в Россию, но прок от них был – они могли покормить. Ты для них автоматом становился каким-то авторитетом.
На руки солдат получает две тысячи рублей в месяц, тысяча из которых сразу же отходит «на нужды взвода» прямо на выходе из кабинета, а на остальное – живи, если сумеешь. Маловато будет. В Армении платили лучше, только вот не сразу. Десять тысяч каждый месяц падали на счет в банке. Прежде чем отправиться в Россию, многие поспешили его опорожнить. Хитрый старший лейтенант Зусик отжал у каждого по одной красной купюре. Андрей не спешил. На воле деньги больше пригодятся.
Отправляли в Россию. Почти домой. Андрей попал в Буденновск. Хитрое государство делало это лишь с одной целью – не платить тебе двадцать четыре тысячи рублей, а заплатить всего четыре. На дорогу домой положен двойной оклад. Может быть, эти двадцать кусков падали кому-то в карман, делились между парой полковников. Кто ж знает.
В Буденновске распределили в реактивную батарею, состоящую целиком из дембелей. Целыми днями только и оставалось, что сидеть наконец-то в кубрике. Телефоны приходилось прятать, в «чепок» не отпускали (пару раз доводилось бегать через окно, которое переставало быть простым иллюминатором и становилось запасным ходом). Сутками играли в карты. За две недели они так приелись, что Андрей зарекся никогда больше к ним не притрагиваться. Удивительным было то, что часть была забита молодыми бойцами, которые успели отслужить не больше месяца, и вот им-то и разрешалось все: стоя в очереди к столовой, любой из них мог выудить из кармана смартфон и позвонить маме, сходить в одиночку в магазин, они даже из столовой возвращались не строем, а по одному, вальяжно прогуливаясь по части. Есть такая традиция в Японии: до трех лет ребенку можно все, что он пожелает, и только по достижении им этого возраста на него накладывают все естественные для общества ограничения. Тут происходило нечто похожее: новобранцы казались малышами.
Батарея дембелей была этим недовольна и тоже начала рассасываться после обеда в разные стороны. Командиру об этом быстро доложили, после ужина в тот же день он построил подчиненных на плацу, где стал громко раздавать команды по типу: «Строевым марш!» Никто на них не реагировал. Все продолжали неспешно шагать в обычном ритме, поглядывая друг на друга с какой-то смесью воодушевления, страха и удивления. «А что, так можно было, что ли?» Разгневанный капитан приказал принять упор лежа, но ни один из солдат не выполнил команду. После