0,5. Валерий Шпякин
вряд ли: снесут, а на территории построят новый торговый центр. Даже если они и останутся стоять – никто не помнет их крыши дерзким прыжком, никто не будет в панике убегать, услышав крик из окна «э, а ну-ка, свалили!». Дети почти не собираются компаниями, какими играли пятнадцать-двадцать лет назад. Зато, умея выдавить из слюнявого рта только «мама, тетефом. таи тетефом», они уже уверенно тыкают по клавишам и находят нужный мультик в «Ютубе», а став взрослее, проводят вечера в «Майнкрафте». В «Майнкрафте» – целый мир, а гаражи – это просто гаражи.
От глаз тех, кто не спит и может наблюдать из окон за происходящим во дворе, ребят защищали полураздетые деревья. Они как женщины с пониженной социальной ответственностью – очень быстро сбрасывают наряд. Каких-то две недели назад в это же время было совершенно светло: что-то в этом механизме переключения суток тут, на Севере, постоянно ломается, и летом настает бесконечный день. Только в конце августа резко темнеет так, что хоть глаз выколи. Куда ни повернись – всюду панорама знаменитой картины Алле Альфонса. И когда солнце совсем уходит – уличное освещение еще не включают. По всем нормативным актам должно быть светло, видите ли. Город кажется мертвым, заброшенным. Особенно такие окраины, где нет круглосуточных супермаркетов и ресторанов. Максимум – редкие «наливайки», молчаливо дожидающиеся одиноких гуляк.
Перебегающие улицу в неположенном месте крысы служат подтверждением. От одной помойки к другой в поисках лучшей жизни. Надо же, как неожиданно.
Ни одного «человечьего» звука: ни шума машин, ни разговоров, ни музыки – рабочий год пробил в колокол, и теперь с понедельника по пятницу с наступлением темноты город будто бы просто ставят на паузу, отматывают сразу на утро. Через четыре часа он оживет снова: сначала редкие люди побегут на места исполнения обязанностей, залезая в пасти прогнивших маршруток, вечером выныривая оттуда же. В какой-то момент набухнет, вскроется. Жизнь потечет по всем капиллярам. Но давление вновь спадет. Повыползают только такие, как эти двое. Прыщи. И останется лишь неравномерное дыхание ветра в желтеющих кронах. Ни на что не похожий звук. В городе его мало, можно бегать от улицы к улице, силясь поймать, а на природе – от него не спрячешься. Теперь этот звук чужой. Можно было бы и насладиться этими ощущениями, прислушаться к себе, раскрыть, как говорится, чакры, если бы не дело. И не комары, образующие над парнями тучу.
Костя в очередной раз сверился с телефоном, посмотрел на гараж, рядом с которым они остановились. Пришли. Он тихо бубнил себе под нос, что делать дальше: встать «лицом к задней стене», тебе нужен «левый угол», ведь там «под бревенчатым фундаментом», прокопанное на «5 см», лежит то самое, зачем и приехали. Он перечитал текст несколько раз, чтобы вдолбить в свою короткую память хотя бы на пять минут, где стоит искать тайник, а затем, переведя хитрый взор на Андрея, негромко сказал:
– Я поссать.
– Давай-давай. Я тут подожду, – ответил тот, вновь затягиваясь невкусным дымом дешевой сигареты. Дешевой