Небесная музыка. Луна. Анна Джейн
за плотную скрученную ткань, и мне чудится, что она вот-вот порвется или развяжется, а я полечу вниз, как Кэтти Смит с каната на уроке по физкультуре в средней школе.
Стараясь не думать о плохом, я медленно лезу вниз. Видимо, я и правда обезьяна: сначала Лестерс, потом веревка из постельного белья и платьев. Куда меня в следующий раз забросит жизнь? На пальму, где я буду изображать кокос?
Я продолжаю осторожно спускаться, а когда вдруг поднимаю глаза, понимаю, что из окошка за моими стараниями спокойно наблюдает один из охранников, и он же держит мою импровизированную веревку, чтобы я не рухнула. Я шепчу слова проклятия, обращаю свой взгляд вниз и вижу еще троих секьюрити, которые так же спокойно стоят прямо подо мной и, судя по всему, ждут, когда я к ним спущусь. С бесконечным терпением в глазах.
– Твою ж мать, а! – говорю я. Они все меня отлично слышат, но никак не реагируют, лишь один из охранников вежливо спрашивает:
– Могу ли я вам чем-то помочь? Может быть, спустить вас?
– Не нужно. Я сама…
И едва не падаю, потому что гребаная простыня все-таки начинает развязываться. Но меня тут же подхватывают и осторожно ставят на землю.
– Это могло быть опасно, – говорит один из охранников, и я улавливаю укоризну в его глубоком голосе. – Вечером в сад выпускают собак.
Я молчу. Я бы смеялась, если б мне не было так страшно. Боги, что со мной не так?
– Вы кое-что обронили, – деликатно обращается ко мне другой охранник, указывая взглядом на левое бедро, и я с ужасом понимаю, что кроваво-алый лифчик из гардеробной неизвестной мне девушки зацепился застежкой за заклепку на джинсах. Он потрясающий, яркий, полупрозрачный, с ремешками, но даже это меня не спасает. Не знаю, какое у меня лицо, но кажется, что глупое.
– Ношу с собой по два, – улыбаюсь я, как деревянная кукла. – Это запасной.
И, больше ничего не говоря, быстрым движением срываю столь интимную деталь одежды, чуть не вырвав заклепку, и комкаю в руке. То, что охрана делает вид, будто все в порядке, смущает куда больше, чем если бы они смеялись.
– Я могу пойти домой? – спрашиваю я, чувствуя, что отчаяние близко. Да и загадочная госпожа, видимо, не так уж далека.
– Вы уже дома, – отвечают мне и жестом приглашают пройти дальше.
– Если я буду кричать, никто не услышит, да? – обреченно спрашиваю я.
– Услышим мы.
В темных глазах охранника немая просьба – не ори, ты нам порядком надоела.
– Но вы же не отпустите меня, да? – на всякий случай уточняю я скептически и получаю лишь снисходительный кивок. Господи Иисусе, что же происходит?!
Никто не объясняет.
Мне ничего не остается делать, как идти следом за охраной в особняк по полутемному саду со множеством дорожек, беседок и даже настоящим прудом – я вижу среди деревьев тусклый блеск воды.
Дом, в который я попала, огромен и поражает своей строгой роскошью и неприступностью. Стены выложены плиткой цвета кофе с