Не сдаётся душа. Леонид Абросимов
с головой. Телефоны не умолкали ни на минуту. Звонили с участков, требуя с нас строительные материалы. Звонили изо всех отделов управления строительства, давая ценные указания. Звонили мы, выискивая эти строительные материалы, так как в те годы строительные материалы просто так было не купить и не получить. Голос из кабинета начальника УПТК перекрывал все звонки. Он тоже искал, требовал, ругался, но уже больше с Москвой – с отделом материально-технического снабжения Главтоннельметростроя. И поскольку голос Лейтеса нёс громогласную брань и ругань за пределы кабинетов и даже здания, начальники участков и строительных подразделений, приезжающие на очередную оперативку, безошибочно определяли его местонахождение. Ввиду того, что всех стройматериалов всегда не хватало, всё, что могло быть приобретено в больших, чем необходимо, количествах, завозилось на базу и затем обменивалось со многими другими предприятиями на другие материалы. Названия некоторых из них, суть которых понималась в сокращениях, до сих пор вспоминаются с благоговением и восторгом: Волговятглавснаб, Волговятметаллоснаб, Бумлегснаб, Химпродснаб… Была ещё одна очень интересная и крупная организация, называлась она Волговятмашэлектроснабсбыт…
Атланты и кариатиды
В подразделениях имелись свои отделы снабжения. В Тоннельном – Луценко Володя, который приехал в Горький вместе с отрядом из Невинномысска. Прищуренным левым глазом всегда смотрел с хитринкой, как будто прикидывая, что можно с тебя взять. В СМУ-1 – Миша Жак, невысокого роста, полный, круглый, такой же широкой души человек, «железный» исполнитель. В СМУ-2 – Лёша «Ганс», высокий худощавый парень в постоянной с высокой тульей кепке с прямым большим козырьком, он был похож на немца, потому и Ганс. Умел чётко обосновать заявку на материалы, ну а уж выбить выполнение её было делом техники. Все они тоже выискивали, доставали и завозили на свои участки всё, что можно и чего нельзя, иногда не согласовывая с Зиновием Лазаревичем. За глаза его называли Торгаш или Главный Меняла, на что он сильно обижался и всегда ругался. Менялось всё на всё. Металл на пиломатериал, арматура на листовое железо, лес на краску, краска на гвозди и так далее, и тому подобное. Иногда получалась такая длинная цепочка, такая путаница, что, выяснив истинную причину заявки только «в седьмом колене» и совсем на другие материалы, Зиновий Лазаревич выдавал такую громогласную тираду из многоступенчатого мата, что видавшие виды строители пригибали головы от таких надстроек и выражений и звенели стёкла. Мат был неискореним. Ругались все. Начиная с главного инженера, Зборовского Владимира Владимировича, вскоре ставшего начальником управления строительства, главного диспетчера, Разумовского Юрия Александровича, – и кончая простым экспедитором и хорошим, в общем-то, парнем Юркой Коробковым. Лейтес был очень строг, но справедлив. За необоснованно невыполненное задание мог одной рукой приподнять тщедушного невысокого Коробка, подвесить, прижать его к стене, как Карабас-Барабас Буратино, и вытряхнуть из него