Актёр – черта характера. Александр Чернышев
тот, в свою очередь, обозвал оппонента формалистом. Далее диалог развивался так. Один заявил:
– Ты престидижитатор!
– А ты, – отвечал другой, – перидромофилист!
Первый:
– Экуменист!
Второй:
– Плантатор!
– Гусь хрустальный!
– Кардашьян!
– Миколог!
– Таксидермист!
– Фарадей!
– Асмодей!
– Мальчик из Уржума!
– Павлик Морозов!
Бабурин, не выдержав напряжения, в сердцах попытался толкнуть Драбатурина, но промахнулся и упал, поцарапав щёку о стул. Заведующая поняла, что авангардной постановки стриптиза в клубе не будет, позвонила в отдел безопасности, и апологетов новых сценических форм выставили из заведения.
На улице, немного продышавшись, они поняли, что погорячились, снова подружились и пошли искать другое злачное место. Побывали они в «Мегаполисе», «Бензине», «Чердаке» и «Зажигалке». Везде, куда бы они ни заходили, случались конфликты и завихрения, вызванные буйными темпераментами и неуёмными характерами художников. Кончилось всё нехорошо.
Где-то – где именно, никто из них потом вспомнить не смог – их побили и, кажется, ограбили. Проснулись они в квартире Мура – в синяках, ссадинах, изодранной одежде и с некоторым чувством тревоги. Пытаясь восстановить утраченное здоровье, друзья заварили лапшу «Доширак» – единственную еду, найденную в доме, – и тут Бабурин вспомнил: сегодня должен состояться выезд съёмочной группы на Байкал!
Оглядевшись, он понял, что пропала видеокамера, которая стоила больших денег: вот оно, оказывается, откуда взялось чувство тревоги! Сказать, что Мур Петрович впал в депрессию, – значит, ничего не сказать. Свет померк в глазах, и даже промелькнули суицидальные мысли. Он поборол минутную слабость, доел лапшу и решил ехать на причал, чтобы объясниться с руководством, с нетерпением ожидающим съёмок с артистами, которым был обещан приличный гонорар. Потрёпанные «весельчаки» вышли из дома. Маясь с похмелья, Драбатурин поехал домой зализывать раны, а Бабурин с тяжёлым сердцем отправился на пристань.
До отхода «Метеора» в Большие Коты оставалось несколько минут. Тётенька-начальница с двумя сотрудниками, очень похожими на охранников, интересовалась у исполнителей, не знают ли они что-нибудь о Бабурине: он давно уже должен быть на причале, а на звонки не отвечает. Артисты недоумённо пожимали плечами, но Гоша Шутов уже предчувствовал недоброе.
За пять минут до отхода водного транспорта на пирсе появился Мур Петрович, продюсер, как он называл себя, представляясь незнакомым девушкам. На лбу – фиолетовая шишка, щека разодрана, глаза водянистые. Пока творческая группа удивлённо взирала на это «чудо» и на то, как изменившаяся в лице тётя и двое крупных мужчин отвели Бабурина в сторону и что-то ему говорили, посадка на корабль подходила к концу.
Судя