(Не)добрый молодец. Алексей Птица
и вся его прошлая жизнь нереальна. Как будто бы и не было ни детства, ни учёбы в Москве, а всё время лес, лес, лес и эти странные и непонятные для него люди.
Он внимательно прислушался, но вокруг царила тишина, нарушаемая только пением птиц и шуршанием мелкий зверей в траве, лес жил своей обычной жизнью. Не трещала возмущённо сорока, не слышалось ржание или топот коней, только шумела листва, щебетали птицы, да жужжали вездесущие оводы.
– Пойдём, отрок, пока всё тихо.
За такое обращение Вадик не обижался на монаха, у него действительно было лицо не двадцатилетнего юноши, даже мужа, а лицо подростка, лет семнадцати, по местным меркам. Мелкие, едва пробивавшиеся на его лице усики, да куцая бородка, которую он специально не сбривал, вот и вся мужественность.
Путники пересекли перекрёсток и дальше пошли по узкой тропинке, прихотливо вьющейся сквозь лес. Уже отойдя довольно далеко, они услышали негромкий топот, который доносился с лесной дороги. Чей-то конный отряд пролетел по ней, скача неведомо куда. Ну, и скатертью дорога, стало быть.
Остановившись, они ещё некоторое время с тревогой прислушивались, а потом снова двинулись вперёд. Наступающий вечер застал их на небольшой лесной прогалине, где они и решили заночевать. Пока Вадим ходил за водой, разжигал костёр и жарил на нём грибы, монах вязал ему лапти.
Ужин оказался в очередной раз постным: только грибы, земляничный чай, горсть черники, да чёрствая краюха ржаного хлеба. Зато грибов было много, и живот оказался ими плотно набит. Размотав повязку на ногах Белозёрцева, монах одобрительно качнул головой и смазал его ступни свежей мазью, и тут же протянул ему новые лапти. Вадим примерил их, монах переплёл пару элементов, и они сели по ноге, как влитые.
– С обновкой тебя, путник Вадим.
– Спасибо вам за всё, отец Анисим, и за лечение, и за лапти, – Вадим прижал к груди руки и невольно задрожал от еле сдерживаемых слёз.
– Ну-ну, ты же не детка, ты уже вьюноша! – монах, не трогая Белозёрцева, лишь словами пожурил его. – Все мы рано или поздно спасаем друг друга, но главная борьба идёт за наши души между диаволом и Господом. Самое ценное в человеке – это душа! Она и бессмертна, и всемогуща, а тело… Тело – тлен. А теперь давай ложиться спать. Завтра нам нужно засветло прийти в Пустынь. На это нужно много сил. Спи, отрок.
На следующее утро ступни Вадима выглядели уже намного лучше. Смазав их и перемотав, они подкрепились варёными грибами, очередной маленькой краюхой хлеба и поспешили отправиться в путь. Тропинка постепенно всё больше расширялась и стала выглядеть утоптанной. Людей пока видно не было, лишь иногда вблизи появлялись звери.
То заяц проскочит мимо, то лисица мелькнёт облезлым рыжим хвостом, то мыши, зашуршав лестной подстилкой, метнутся прочь. Более крупные хищники так и не появились. Волк и медведь стороной обходили людей. А вот крупные птицы иногда срывались с ветвей деревьев, громко ударяя крыльями и пугая путников, старого и молодого. Ночью, где-то недалеко от них жутко ухал филин,