Это всё она. Изольда Рыбкина

      В дверь тихо постучали, и начальник, не поднимая головы, бросил только: "Входи!", почему-то будучи совершенно уверенным, что это Андрей.

      Дверь отворилась, и Рокотов услышал лёгкое покашливание, которым женский голос пытался обратить на себя внимание.

      Она.

      Рокотов вдохнул, хотя должен был выдохнуть, и подавился лишним вдохом, но показать свою растерянность (а для Сергея это означало слабость) он не мог никак. Поэтому резко выкрикнул грубым басом:

      – Вы чего-то не поняли!? Я же сказал, всё свободны, все уволены!

      Девушка не то чтобы смутилась, нет, скорее её лицо выражало какие-то сдерживаемые эмоции. Какие именно, Рокотов разобрать не мог. Но привычного для него страха и трепета точно там не было.

      – Я помощница Виталия Эдуардовича и пришла забрать кое-какие свои вещи из этого кабинета.

      Ну, конечно! Как я и думал – никакая она не родственница Рабинского, а самая настоящая…

      – Это моё дерево, – вдруг сказала девушка, подойдя к какому-то фикусу в углу. – Его мы с мамой вместе посадили, а год назад, – она запнулась на секунду, – по семейным обстоятельствам, Виталий Эдуардович разрешил поставить его на время моей работы в своём кабинете.

      Тон девушки был спокойный, словно бы убеждающий, что она не обманывает, но при этом лишённый заискивания и полный решимости отстаивать этот облезлый фикус.

      Рокотов собрался прервать её речь, чтобы не слушать слишком уж приятный голос и не следить за каждым её движением как завороженный, но это не понадобилось, потому что на пороге в момент появился высокий подтянутый блондин с широченной улыбкой во все зубы.

      – Серый, я беру свои слова по поводу набора сотрудников обратно! С нетерпением жду этот кастинг на роль своего секретаря – там такие девчонки из РабСтроя свои анкеты сейчас заполняют! – Андрей закатил глаза и его улыбка довольного кота стала ещё шире. Потом он осёкся, заметив, что шеф не один.

      – Не кастинг, а конкурс, это во-первых. А во-вторых, Сергей Александрович.

      – Простите великодушно. Конечно, Сергей Александрович, и никак иначе, – сказал вроде бы резко посерьезневшим голосом, но огоньки в глазах спрятать всё же не смог или не успел, отчего было понятно, что он просто дурачится, а не извиняется. – А я вот тут по делу, к Вам, – последнее слово выделил особо, – изучил документы по текущим проектам, и завтра в 9.00 у вас благотворительная выставка-ярмарка в детском центре.