Вереск и Полынь. Юлия Рахаева
его тёща, и она воспитывала внучку в строгости, если не сказать, жёсткости. За любой проступок Брук была наказана, а Вилмеру не хватало мужества, чтобы спорить с тёщей. К тому же, он почти всё время проводил на работе и считал, что лучше дочке быть с родным человеком, чем с няней или гувернанткой. О том, что у Брук были проблемы с развитием, Флоресу сообщили ещё в школе, но бабушка отказывалась это принимать и запретила зятю обращаться к специалисту. Когда тёща умерла, врачи констатировали смерть от сердечной недостаточности, но у Вилмера уже тогда возникли подозрения, что Брук могла подмешать бабушке лекарство в еду или питьё. Проверять их Флорес не стал.
Уже на следующий день после смерти тёщи он увидел резкие перемены в поведении дочери. Она вдруг превратилась в избалованную и очень капризную девушку. Чувствуя огромную вину за то, что не занимался ей, а отдал бабушке и пустил всё на самотёк, Вилмер поклялся себе, что сделает дочь счастливой, во что бы то ни стало. Когда Брук потребовала живую игрушку, Флорес пошёл и на это. Позже ему пришлось убить обе игрушки, когда они наскучили дочери, чтобы мужчины не выдали их тайну. Он выбирал жертвы, исходя из вкуса Брук, а узнавать всю информацию о них помогали знакомства в модельных агентствах и театре, которые он получил, благодаря работе. Собственно именно из-за работы Брук и увидела Коннора и Дина на фотографиях. Снимок Юстаса Флорес сам показал дочери, когда узнал о его отпуске. Брук одобрила новую игрушку и с удовольствием взялась за его похищение.
Умкана же ничего не знала о проблемах Флореса и никогда не видела его дочь, так же как и никто из его коллег.
Вернувшись домой ближе к ночи, Эриш обнаружил брата в гостиной. На столике перед ним стояла начатая бутылка того самого вина, которое Эриш приобрёл в «Лорете», а на диване лежала папка с рукописью Сары Кей.
– Я совсем немного выпил, – проговорил Юстас. – Тебя ждал, мы же договорились отметить, когда поймаем маньяка.
– Я думал, ты спишь. Ты же собирался отдыхать.
– Наливай вино. На кухне есть бутерброды, если хочешь.
– А ты?
– Я уже поел.
– Чем тебя так увлекла эта книга?
– Неплохо написано для начинающей писательницы. И тема острая.
– Домашнее насилие?
– Любое насилие. Когда человек лишён свободы и вынужден делать не то, что он хочет, а то, что нужно не ему, а кому-то ещё.
– Все мы в чём-то несвободны.
– Одно дело – подчиняться закону своего государства или выполнять свои должностные обязанности, как там Макс говорил, субординация, а совсем другое – жить, исполняя чьи-то прихоти и полностью подавлять свою волю.
– Хочешь сказать, что тебе это знакомо?
– Возможно, было когда-то.
– Когда? – спросил Эриш, уже зная ответ.
– Когда я работал на Буркхарда. Но ты будешь прав, если скажешь, что всё было совсем не так. И вообще я порой сам управлял Буркхардом, хотя он того и не замечал. А мне даже иногда это нравилось. Теперь же я постоянно кем-то управляю, и Манекенщик получает от этого удовольствие. Но свою работу же надо любить, правильно?
– Я люблю осознавать, что