100 дней боли. Ты моя. Анастасия Леманн
размаху топорик опустился на мое лицо… В глазах потемнело окончательно. Это был конец. Больше я ничего не видела и не понимала…
Я открыла глаза от нежных прикосновений по моему лицу. Это было так трогательно и красиво. Он.
Это был Федор, на кровати лежали розы. Красные розы, которые он сжимал в руке. Я осторожно коснулась их.
– Девочка моя, я освободился и приехал за тобой!!!! Как ты чувствуешь себя маленькая моя?
Маленькая моя… Как же это красиво. Меня сводит с ума, когда он так называет меня, это словосочетание.
– Все хорошо! – я обвила его шею руками. Мы можем ехать! Мне уже гораздо лучше!
Я кривила душой, раньше у меня никогда не болело сердце, но после слов Ольги Игоревны и то, что узнала то и дело заходилась в приступе, я сама чувствовала, как оно стучит. Он прищурился, недоверчиво смотря на меня, а потом кивнул и прижал меня к себе делая так что я растворялась в объятьях, в его сильных мужских руках.
Его рот накрыл мой, по телу прошлась дрожь. Артура я не любила и сейчас могла смело это сказать, что я приняла за любовь ни то. – Я люблю тебя! – Я тоже люблю тебя моя маленькая!
Моя маленькая эта дрожь по телу. Этот взгляд. Глаза в глаза и кажется, что все, я сейчас потеряю сознание от страсти и его сильных рук. Как мне жаль, что мы не встретились раньше, что столько времени потеряла с Артуром человеком который меня не стоил, не любил и не ценил.
Я улыбнулась. Измученной и возможно уставшей от переживаний и болезни улыбкой, но его улыбкой. Только для него… – Я хочу домой! К тебе! К нам!
Наш дом… Он прижал меня к себе еще крепче.
– Тебе точно лучше девочка моя?
Я кивнула, я готова была сказать что угодно. Что угодно лишь бы он забрал меня из больницы.
– Поехали домой моя малышка! Дома будем делать капельницы! – Он подхватил меня на руки, и вынес из палаты, а я прижималась к нему все крепче. Я хотела быть с ним, только с ним. Он мой человек, мой мужчина, самый лучший. Я люблю его и кроме него и нашего малыша мне никто не нужен.
– Ты точно решила оставить этого ребенка? – внезапно тихо спрашивает Богдановский.
Я киваю. Точно. Точнее и быть не может.
Всю дорогу в машине, он обнимал меня и безостановочно целовал. Он смотрел на меня, а я все видела и понимала. Ольга просила его поговорить со мной, чтобы я согласилась на искусственные роды, и я это прекрасно понимала.
У дома взял мое лицо в свои руки. Пристально смотрел, а я видела боль в его глазах. – Я не хочу тебя потерять!!!!! Я вздохнула. Так я и думала. Федор уже начинает, но нет, я ни за что не откажусь от своего ребенка, я уже люблю ее, очень люблю и пусть пока пол я не знаю, но это моя малышка. Моя девочка любимая родная. – Вот как! Он взял меня на руки и понес к подъезду, а я прижималась к его сильному телу. Я не хотела от него отходить ни на секунду. Хотела, чтобы так прижимал постоянно.
– Ты моя девочка! – он поцеловал меня в шею.
Страстно провел по ней языком…
Я закрыла глаза, ощущая как дрожь идет по всему телу, но мне было нельзя, если только другим способом. Я