Капитан Волков. Назад в СССР. Павел Барчук
майор, – Дверь кабинета, где мы сидели, открылась и внутрь просочился высокий парень с подозрительно большой головой, которая особенно привлекала внимание на фоне его худющего тела. Этот тип очень сильно был похож на вытянутый кабачок. Еще и кепка надета сверху башки. – Там опять на рынке…
– Погодь, Гольдман. Погодь. Видишь, наших новых товарищей принимаю. Зайди через десять минут. – Ответил мужик, сидевший за столом, которого я упорно продолжал мысленно называть «мужиком».
Хотя, мне уже и звание его известно, и должность, и даже имя. Видимо, мой мозг упорно отказывался признавать окружающую действительность реальной. Такой специфический механизм защиты. Типа, раз не называю, значит, этого нет.
– Дык Яшка Крот грозится Воробья подрезать. Говорит, тот у него насадил чегой-то… – Развёл руками человек-кабачок.
– Ну, а сейчас? Сейчас шо? Не подрезал же? – Невозмутимо спросил мужик.
– Та не… – Гольдман махнул рукой, – Щас пока шо не.
– Ну, и все! Как подрежет, тогда и порешаем. В того Воробья кто только уже ножичком не тыкал. Он скоро как сито будет. А ходит вон, радуется. Дай мне времени чуть. Говорю, новых товарищей наших ввожу в курс дела. Шо неясного?
Кабачок кивнул, мол, все очень даже ясно, и просочился в обратную сторону, в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Он вообще какой-то странный. На самом деле, мог бы зайти, отчитаться и выйти как положено, а он будто перетек сначала из коридора в кабинет, а теперь из кабинета в коридор.
Но все это такая мелочь, если честно… Главное совсем другое. Главное, что теперь я – Денис Сергеевич Волков… Это просто какой-то мандец…
– И… – Мужик потянулся ко второй такой же книжечке, лежавшей прямо перед ним. – И старший лейтенант Лиходеев Иван Иванович? Двадцати одного году отроду. Сказал бы, что молод, да война все границы стерла. Да, Лиходеев?
– Да! Так точно! – Тот самый парень, с которым мы встретились во дворе дома, молодцевато прищелкнул каблуками, а потом обернулся и за каким-то дьяволом подмигнул мне, словно хорошему знакомому.
Я еле сдержал огромное желание закатить глаза и поинтересоваться, не дурачок ли он. Потому что причин для столь неуместной радости не видел не только я, но и, похоже, мужик за столом, тоже. Он, заметив эти подмигивания, слегка поморщился и покачал головой. Ему, видимо, вообще не было радостно, что на подмогу прислали столь ценных сотрудников, один из которых сидит молча с каменным лицом. Это, соответственно, я. А второй ведет себя, как деревенский школьник, которого впервые привели в Эрмитаж.
В отличие от меня, Лиходеев стоял чуть в сторонке и садиться не собирался. А вот я присел. Не потому что устал. Мне очень надо было присесть. Успокаивает как-то. Да и слабость в ногах имелась. Специфическая, такая слабость. Будто новость сообщили неожиданную и не совсем хорошую.
Чемодан стоял рядом. И это, кстати, тоже пугающая фигня. Я на этом чемодане просто помешался. Знать его не знаю, вижу впервые, но точно уверен, нельзя выпускать из рук ни в коем случае.
Сижу,