Безумный год. Сиреневый туман. Вадим Розанов
надо проверить, взвесить, найти нужные осторожные слова, да еще обставить их многочисленными «если», но фраза про 22 июня его зацепила. Историю он хорошо знал, а историю войны, с которой не вернулись оба его деда, – особенно.
– Поехали, – коротко бросил он. – В конце концов, на следующей неделе могу еще раз слетать. А совесть чиста будет. Ты только заскочи домой, в порядок себя приведи.
Посол слушал их молча. На данный момент он был, и это было всеми признано, одним из самых выдающихся и опытных отечественных дипломатов и, помимо знаний, опыта и несомненных талантов, обладал еще и нюхом (или, если хотите, интуицией), без которого успеха на дипломатической службе добиться просто невозможно. Так вот, этот нюх уже давно не просто говорил, а вопил ему: в Ухане происходит что-то чрезвычайно опасное. Были сигналы, слухи, что-то звучало в разговорах, как-то сгущалась атмосфера в коридорах высшей пекинской власти, куда он был вхож. Так что посол уже давно дал команду тщательно отслеживать происходящее и регулярно информировать Москву, но над каждым таким сообщением сидел подолгу, взвешивая и выверяя каждое слово.
То, что китайцы выбрали столь кружной путь для передачи информации, его не особенно удивило: они и не такое, случалось, откалывали. Другое дело, что теперь у него были все основания задать кое-кому из знакомых вопросы прямо в лоб, но это его совсем не радовало. Как уже очень немолодой человек, он достаточно философски относился к вопросам жизни и смерти и мало чего в этой жизни боялся, да и верил к тому же, что человечество и не с такой заразой справится, но вот традиционный русский вопрос «что делать?» вставал во весь рост.
Теоретически у него было право запросить срочный разговор с лидером и выложить ему все, что уже было известно, но делать этого не хотелось по целому ряду причин.
Во-первых, плох тот посол, который не следит за происходящим в столице собственного государства. И если уж совсем откровенно, недолго ему тогда вообще занимать эту должность. А в столице, как видел посол, государственный народ был крайне занят. Там, как говорится, во всю ивановскую раскручивался очередной сюжет совершенствования системы государственного управления с участием всех первых лиц. На этом фоне какая-то китайская эпидемия совсем не играла.
Во-вторых, на днях должен был произойти очередной телефонный разговор российского и китайского лидеров. Свои соображения к нему посольство уже давно отправило в Москву, но никакими эпидемиями там и не пахло. Речь должна была пойти о двусторонней торговле, крупных проектах и международных делах, в которых китайцы играли все более активную роль. Вообще, эти телефонные разговоры, да и личные контакты между двумя лидерами, были постоянной головной болью посла. Испокон веков повелось, что именно высший дипломатический представитель считался наиболее авторитетным специалистом и главным в деле выработки политики в отношении государства, где он был аккредитован. Но в ряде случаев послам с их мнением приходилось «отдыхать в холодке», и случалось такое, как правило, когда между лидерами складывались какие-то особые