Ушедший мир. Деннис Лихэйн
Диона (передняя скамья слева) и Рико Диджакомо (пятая скамья справа), Джо заметил еще немало знакомых – не раз отнимавших жизнь у людей – и подумал, чту должен был бы чувствовать Иисус, если бы в самом деле смотрел на них и читал их мысли.
«Погодите-ка, – подумал бы Иисус, – вы забыли про самое главное».
На амвоне отец Раттл говорил про ад. Он выложил все, что знал, про пламень, про чертей с вилами, про птиц, терзающих печень, после чего перенесся в неожиданную для Джо область.
– Но что же хуже всех этих казней? В Книге Бытия сказано, что Господь посмотрел на Адама и сказал: «Нехорошо человеку быть одному». И создал Господь Еву. Да, конечно, Ева внесла в рай смятение и предательство и обрекла всех нас на страдания и расплату за Первородный Грех. Все это так, и Господь должен был знать, что произойдет, потому что Он знает все. Однако же Он все равно создал ее для Адама. Зачем? Спросите самих себя: зачем?
Джо оглядел церковь, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, кроме Томаса, кто бы искренне задумался над его вопросом. У большинства прихожан вид был такой, будто они мысленно составляли список покупок или прикидывали, что приготовить на ужин.
– Он создал Еву, – сказал отец Раттл, – потому что Ему было невыносимо видеть Адама одиноким. Одиночество – вот самое страшное адское наказание. – Он рубанул по кафедре ребром ладони, и паства оживилась. – Ад – это отсутствие Бога. – Ребро его ладони снова ударило по резному дереву. – Это отсутствие света. Это отсутствие любви. – Он вытянул шею, оглядывая восемьсот душ, собравшихся перед ним. – Понимаете?
Они были не баптисты, им не полагалось отвечать. Однако над толпой прокатился рокот.
– Верьте в Господа, – сказал священник. – Почитайте Его, кайтесь в своих грехах, – сказал он, – и Он встретит вас на Небесах… – А что, если не покаетесь? – Он снова оглядел паству. – Тогда Он отвернется от вас.
Джо понял, что всех держит голос священника. Обычно он звучал сухо и благодушно, но в этой утренней проповеди голос был другой, сам святой отец был другой. Он говорил с такой страстью и горечью, словно предмет проповеди – ад как бесконечная, непроницаемая для света бездна – был слишком страшен для стареющего священника.
– Всем встать.
Джо с Томасом встали вместе с остальными. Джо никогда не испытывал трудностей с покаянием. Он каялся, насколько это возможно для человека с его грехами, жертвовал десятки тысяч долларов на больницы, школы, приюты, строительство дорог и канализации, и не только в Бостоне, где он вырос и где ему принадлежали несколько компаний, или в Айборе, где прожил почти всю взрослую жизнь, но и на Кубе, где проводил немало времени в западной части острова на табачных плантациях.
Он в самом деле поверил на несколько минут словам старого священника. Одной из самых больших тайн Джо был именно страх одиночества. Он не боялся остаться один – это он даже любил, – но это было одиночество, которое он создал сам, и его можно было развеять щелчком пальцев. Это одиночество он заполнял работой, филантропией, родительскими заботами. Он держал его под контролем.
В детстве он не умел держать