Дворянские записки. Александр Константинович Тулубьев
И Златин и Скрябин сочли действие графа Владимира для себя оскорбительными, так как оно было не что иное, как недоверие к ним. Несомненно, что назначение этих крепких мужичков имело целью установление слежки за деятельностью управляющих. После отъезда с хуторов семей Златиных и Скрябиных присланные крепкие мужички были назначены управляющими этих хуторов, т.е. сделано то, что и хотела сделать «графеня» Маша.
Голубев, оставшись один управляющим с сельскохозяйственным цензом среди коллег – крепких мужичков, сразу почувствовал какое-то одиночество. Для него не было сомнений, что путём всякого рода интриг и его заставят уйти. Это необходимо для того, чтобы развязать руки родственной коалиции крепких мужичков обкрадывать графа.
Голубев был в нерешительности. Уйти ему тоже, не дожидаясь подобного же сюрприза от графа, или подождать. Обсудив этот вопрос с женой, Голубев решил продолжать работать и не обращать внимание на всякого рода сплетни. С новыми управляющими знакомство решил не поддерживать. Он знал, что его как управляющего ничем нельзя упрекнуть.
В скором времени, протеже от графа был прислан и к нему, но не на должность старосты, а десятника на свободную на хуторе вакансию. Голубев чувствовал, что с ним не хотят поступить также, как со Златиным и другими, но для него было несомненно, что за ним тоже устанавливается слежка.
В дальнейшем, оно так и оказалось. Центр всех интриг сосредотачивался у «крепкого мужичка» – управляющего Кобловским хутором. Каждое воскресенье новоявленный десятник просил у Голубева лошадь и ездил на Кобловский хутор. Как после Голубев узнал, туда же приезжал и «крепкий мужичок» с Ивлевского хутора. Все они были родственниками «графене» Маши.
Хлеб на хуторе колосился. Шла обработка посевов свёклы. Местами появилась личинка метляка, которая начала уничтожать посевы. Личинка появилась на свекловичных полях всех хуторов. Этот бич поднял на ноги всё управление. Каждый день большие площади посевов свеклы вчера ещё крепкие и зелёные чернели, и вместо них оставалась голая земля. Мириады бабочек полевицы носились над полями и откладывали яйца, создавая новые очаги заразы. В местах, где гусеницы переползали с съеденного ими участка на новый, они ползли друг через друга, создавая сплошной движущийся слой, местами достигая толщины до вершка. В канавах же слой их увеличивался до 4 вершков и больше.
Кругом свекловичных полей были разожжены костры, чтобы дымом отгонять мотылька полевицы. Заражённые места окапывались канавками, в которых наливалась нефть. Но скоро выяснилось, что эта мера негодна. Поверх нефти скоро образовывался сплошной слой из гусениц полевицы, по которому свободно ползли новые и новые их количества. По дорогам, отделяющим одно поле от другого, были пущены катки, которые ездили взад и вперёд, уничтожая массу гусениц. Но и эта мера не задерживала переползания масс их. Каток же переставал вращаться, а тащился по слякоти от раздавленных масс червей.
По распоряжению Главноуправляющего