Сороковник. Книга 4. Вероника Горбачева
несуществующего слона, и путаюсь в каком-то одеяле. Вцепившись в него мертвой хваткой, пытаюсь свернуться калачиком.
– Она опять задыхается, – пробивается словно через вату в ушах чей-то расстроенный женский голос. – Сэр Персиваль, это же невозможно! Третий раз такая энергопотеря за вторые сутки. Отчего? И посмотрите, снова замерзает! Силы небесные! Принести ещё плед?
Свет, пробивающийся сквозь веки, болезненно давит на глазные яблоки, и я пытаюсь как-то отвернуться от его возможного источника. Не получается. Слабость.
– Потерпите, дорогая. – Кто-то высвобождает мои руки из-под одеяла и сжимает запястья. От внезапно разогревшихся на них металлических предметов струится долгожданное тепло, наполняя каждую клеточку тела. – Лучше? Вижу, что лучше, не отвечайте, берегите силы. Диана?
– Да, сэр Персиваль?
– Плед не нужен, скоро она согреется. Третий раз, говорите? Почему я узнаю об этом только сейчас?
Похоже, слух возвращается. Я даже различаю досаду в голосе, чуть тонковатом для мужчины. Дышать легче, но вот свет – назойливый, бьющий в глаза, слепит, будто я на пляже, под палящим солнцем.
– Опустите шторы, – слышу распоряжение. – Благодарю. Итак, это уже третья энергопотеря?
– Да, сэр Персиваль. Но вы всё время были заняты, я не могла об этом сообщить. Впервые это случилось вчера утром, к нам тогда привезли русичей, с боевым псом, тоже раненым, они никак не желали переводить его в другое помещение, помните? А вечером у вас был восстановительный сеанс с обережником, а затем явился его наставник, и вы попросили вас не беспокоить, потому что…
– Да, припоминаю. Стало быть, оба раза вы справились, используя браслеты?
Сильными и в то же время осторожными движениями некто массирует мне поочерёдно пальцы, ладони, и от них растекаются по рукам и далее – к сердцу, лёгким, гортани – огненные струйки. В то же время более деликатные женские ручки – очевидно, сестрички Дианы – растирают мне ступни и не менее ловко проходятся по точкам акупунктуры.
– Совершенно верно, сэр, – не отрываясь от своего занятия, докладывает сестра милосердия. – К тому же, вечером с ней подежурил её наставник, а вы же знаете, у него поддерживающая аура действует постоянно. Но в этот раз, похоже, случай более тяжёлый. Вчера ей оказалось достаточно трёх минут для восстановления, а сейчас этого мало, сами видите.
– Да, пожалуй…
Россыпи тёплых мурашек пробегают по лицу, груди, щекочут живот. Невольно ёжусь… и открываю глаза. Сверху тут же ложится небольшая суховатая мужская ладонь.
– Ш-ш… не нужно, Иоанна, не напрягайтесь, я же просил: берегите силы.
Послушно опускаю веки. Не напрягайтесь? Прекрасный совет. Большего мне и не надо, главное – убран раздражающий свет.
– Да, обесточивание, практически полное. Её поддерживает лишь остаточная детская аура и накопители. И ещё вот это. – Поглаживает на моём запястье нечто гладкое и шелковистое. – Очевидно, родственная энергетика взаимодействует с детской, они обоюдно