Дружба с дьяволом. Дмитрий Фоменко
просто вернусь к своему старому распорядку, своим неизлеченным мозолям, завязну в глубине тёмного гнилого болота, так и не сделав ничего особенного в своей жизни. Я просто исчезну, не оставив после себя ни малейшего пятнышка, никакого намёка на то, что я когда-то здесь жил.
Как бы кто-то не распинался, но на определённом этапе жизни семья и дети становятся очень важной частью жизни.
Я вижу, как меняются люди после рождения детей… У них же горит блеск в глазах, и те неустанно травят истории о том, как их дети выигрывают олимпиады по математике, гордятся их достижениями…
И разве это не чудесно? Передавать свой жизненный опыт своим отпрыскам. Но меня это явно не ждёт. Моя жизнь и экзистенциальные цели были отняты у меня на ранних этапах моих начинаний.
И вот ты смотришь на своих коллег, друзей и приятелей, которые успевают пахать на работе, пыхтеть со штангой, ходить на языковые курсы, быть хорошим мужем и отцом. И ты, видя их успехи, понимаешь, насколько ты несовершенен. Ты овощ, у которого нет жизненной энергии.
Тебя ждёт одиночество – такое хлипкое, сырое и непрочное. И порой непросто смириться с тем, что я вообще никому не нужен. Да и мне никто, похоже…
У них всё сложилось иначе: они взяли себя в руки и добились всего, что удалось унести в свои годы. Они смогли сменить этот проклятый круг общения, нашли свою любовь, которая не стала искать в них недостатки, не сдалась раньше времени, ибо поняла, что уныние для человека, так или иначе, страшнее той жизненной ситуации, в которую я сам себя загнал.
Как бы сейчас сказал заумный полуобнажённый качок из мотивационной рекламы шипящего ящика: “Соберите последнее усилие воли, если у вас она вообще есть! Преодолевайте трудности, не будьте слабаками и не показывайте свою слабость!”
Но как? Никто не ответил…
Шалаев уже был готов сделать шаг, но тут же отдёрнул ногу, посмотрел на проезжающие вдалеке машины, невольно обернулся и встал рядом с Никитой Сергеевичем. Последний скосил довольную ухмылку, взял парня за плечо и повёл обратно.
– Надо же, суровый, как кремень! Мне это нравится. Я уважаю таких, как ты.
Пара прошла по брошенной асфальтированной дорожке, затем свернула куда-то в сторону небольшого леса, обойдя песчаные бугры и перелезая через забор, дабы выйти к совершенно тихому пустырю. На самом деле тихим его назвать нельзя, ведь вдалеке доносились крики овец и дикое покачивание пшеницы на свежем ветру.
– Г-где мы? – поинтересовался Миша.
– Ты же хочешь, чтобы я тебя учил химии?
Но парнишка только недоумевает.
– И каким образом? Здесь же нет никаких мастерских, лабораторий…
– А они нам и не понадобятся! – Никита Сергеевич сунул руку в карман, другой рукой обхватил Мишу за шею и пошёл с ним вперёд.
Идя куда-то прямо, Мишка то и дело замечал интересную особенность, разглядывая необычный внешний вид стада овец. Их вряд ли можно было назвать овцами, потому что в них можно было увидеть что-то более неестественное, чем в привычном парнокопытном