Тысяча ударов в минуту. Ана Эрмиш
игра – осознавать, что она снова здесь. Привыкать к ее присутствию. Допускать мысль, что снова смогу назвать своей. Потерять ее второй раз будет еще больнее. А, положа руку на сердце, я ещё и от первого так и не оправился.
– Тебе-то что до этого? Ты со своими девушками разберись, а то однажды это плохо кончится.
Тема лишь поморщился и отмахнулся, а затем подался вперед и тихо сказал:
– Ты же понимаешь, что Алиса тут не просто так? У нее наверняка что-то произошло, иначе бы она ни за что сюда не приехала. Она ничего не говорит, но ты знаешь ее не хуже меня. Ей нужна помощь, хоть она ни за что в этом и не признается.
– Ты сейчас чего от меня ждешь? – я начал раздражаться. Слова друга выбивали из меня последние остатки хладнокровия и самообладания. Он озвучивал вслух то, что я и сам прекрасно понимал, но не хотел до конца признаваться. От мысли, что с ней случилось что-то настолько ужасное, что она даже оказалась здесь, кровь начинала пульсировать в венах, стуча в висках отбойными молотками.
– Чтобы ты перестал вести себя, как обиженный мальчишка. А стал мужиком, готовым решить ее проблемы.
– Я всегда был готов их решать! – рявкнул я, выходя из себя. – Вот только Алисе это не нужно. И никогда не было нужно. Вместо того, чтобы довериться мне, она предпочла просто сбежать. А я бы со всем разобрался. Сделал все возможное, понимаешь?
– О чем ты говоришь? – Артём озадаченно нахмурился, не понимая о чем я.
Он многое не знал. Да я, черт возьми, сам почти ничего не знал об Алисе. Думал, она мне доверяет. Думал, что у нас все серьезно. Но правда, всплывшая на поверхность несколько лет назад, доказывала, что нет. Эта девушка хранила много тайн. Хранила ото всех, и, что самое паршивое, от меня тоже.
А теперь она снова появилась здесь также неожиданно, как снег, выпавший в июле. И все внутри разваливается на части. Ей даже не нужно ничего делать – украдкой брошенный взгляд, улыбка на нежных губах, рука, вскользь касающаяся моей. И все – сердце трещит по швам, в голове взрываются ракеты, и мне совершенно плевать, что она, как прежде, не готова доверять свои секреты. Мне уже на все плевать. Все, чего я хочу – прижать ее к себе до боли и больше никогда не отпускать.
Она повсюду – как радиация. Проникает под кожу, в легкие, прожигает до костей. И мой внутренний дозиметр истошно пищит, предупреждая о критически опасной отметке. А мне даже не хочется сопротивляться. Я проиграл еще до того, как мы расставили фигуры на шахматном поле.
Я глубоко вздохнул и взъерошил волосы на голове в попытке успокоиться. Продолжил уже тише и ровнее:
– Так что не надо мне говорить о том, что я должен стать мужиком. Я не знаю, в какое дерьмо она влезла на этот раз, но, думаю, я точно также ничего не узнаю. Я не обиженный мальчишка, но и не железный. И я не хочу вновь позволять себе думать о ней, зная, что она мне так и не доверится. Но я бы горы с землей сравнял, чтобы ей помочь, если бы она только дала мне такую возможность.
Я вылетел из кабинета, прежде чем Тема успел мне что-то ответить. Внутри диким огнем кипела злость, не оставляя никаких шансов на спасение. Я был обречён день за днем сгорать в этом адском пламени.
Толкнул