Белая власть, казаки и крестьяне на Юге России. Противостояние и сотрудничество. 1918—1919. А. В. Посадский
опеки заговорщиков во Пскове, в одной из своих лекций гипотетически представлял сцену крутых мер, с повешением генерала Н.В. Рузского, которые мог бы предпринять царь, и объяснял, отчего этого не произошло: «Не требуйте от человека, воспитанного в XIX веке, того, чтобы он вел себя как человек, воспитанный в XX веке или в XVIII веке. Императрица Елизавета Петровна так бы и поступила, даром что дама. Но она-то была человеком XVIII века. И она бы победила. Но не только император Николай, но даже такой святорусский богатырь, как его отец, император-миротворец Александр Третий внутренне не решился бы отдать такой приказ. Ну не так они уже были воспитаны!» Накануне Великой войны даже плакатные образы императора Вильгельма в жанре «великого рулевого» воспринимались как безвкусица. Первая мировая война завершала долгий XIX в. Наступало новое время, которое востребовало новые варианты поведения, новые способы владения массами.
Революция разделила множество судеб на «разные» жизни. Наверное, в первую очередь это коснулось такой рельефной корпорации, как офицерский корпус. Многие офицерские карьеры были бесповоротно погублены революцией. Были те, кто сразу ушел в тень или попал под тяжелейший прессинг. Много имен просто кануло в вечность, судьбы сотен генералов не прослеживаются после 1917-го, не говоря уже о более скромных чинах. Невозможны стали черносотенцы и люди, символизировавшие собою «старый режим». В Геленджике под белой властью осенью 1918 г. жил «…какой-то штатский, весьма таинственный брюнет, одетый во все черное, явно столичного типа. Носил он здесь имя Петров, но никто не сомневался в том, что звался он иначе. О прошлом этого господина, как и о его настоящем имени… были догадки, что человек в черном являлся в свое время одним из руководителей петербургского охранного отделения25. Подчеркнем: при белых всего лишь чиновник политического розыска живет нелегалом.
Другие – и очень разные – пошли вверх. «Люди, умевшие читать и писать», по выражению М.А. Давыдова, долгое время определяли, как правильно жить народу, и спорили об этом между собой. Осенью 1906 г. от патерналистской парадигмы отказались, и начался процесс формирования единой гражданственности и, соответственно, нации. Этот процесс не был завершен. Тяжелым стрессом стала небывалая война. Теперь же, после отречения и падения авторитета, которому не было равнозначной альтернативы, пространство между образованными кругами и народом стало заполняться в режиме революционной импровизации, со множеством гримас, с элементами политического карнавала.
После Февральской революции и без того уже весьма разнородный офицерский корпус «армии Свободной России» (воюющей армии!) подвергался все новым и новым потрясениям и соблазнам. Во времена, когда «офицеры… становились кирпичными и уходили куда-то, в темные коридоры, чтобы ничего не слышать», как написал М.А. Булгаков, были и те, кто пытался свыкнуться с новыми, для офицера зачастую убийственно отвратительными, «реалиями», кто-то заново выстраивал карьеры, немногие же старались